Валерий Залотуха: Отец мой шахтер (сборник)

Не об экономических проблемах России писал Залотуха «Последнего коммуниста» – о жизни. Не о различии между социализмом и капитализмом, а об их общности, обусловленной верностью двум марксистским посылам. Первый: бытие определяет сознание. Второй: насилие – двигатель истории. У кого Илюша Печенкин научился смотреть на живых людей как на быдло, видеть в них материал, который будет грамотно использован для достижения единственно верной цели? У Ленина? Разумеется. Но и у папани своего не в меньшей мере. Еще вопрос, как сработали бы в головушке сынка, постигавшего либеральную премудрость в якобы бесконфликтном швейцарском далеке, старые зажигательные теории, если б Печенкин-старший не был так самоуверен и равнодушен (при всем своем веселом обаянии!) к окружающим людям, если б не так истово веровал, что нет на земле иной истины, кроме как «работать и работать». (В иной формулировке: «Рынок все расставит по местам».) На протяжении всего романа мы не устаем дивиться тинейджерской жестокости Печенкина-младшего, в которой сплавляются бездумный эгоизм закормленного барчонка (что хочу, то и получу – и ничего мне за это не будет) и теоретическая (брезгующая органикой жизни) страсть к отвлеченной справедливости. Всё так. Только убивает в конце концов не сын отца, а отец – сына. Да и другие смерти и беды случаются из‑за бесчувствия и недомыслия вроде бы способного любить и умеющего думать «строителя» новой – не красной, не белой – России. Свой страшный конец он выковывает собственными руками. А его последний (прямо перед финальной катастрофой) проговоренный план удивительно соответствует последним же чаяниям революционера-сынка. Печенкин-старший грезит о возведении настоящего храма, который должен заменить взорванную хрустальную часовню-рюмку. Несколькими страницами выше Печенкин-младший «с интонацией превосходства» поучает истукан Ленина: «Не запрещать, а разрешать! Можно всё! Не расстреливать попов, платя за это по сто тысяч рублей, и не бороться с церковью “чисто идейно”, а кормить чернорясников, набивать их утробы и строить, строить эти чёртовы храмы на последние народные деньги – из хрусталя, из золота, из чего угодно – до тех пор, пока их не возненавидят».

Что ж, при таком счастливом согласии враждующих отца и сына, может быть, и удастся вырастить какое-то особенное поколение. Только будет это не сообщество здравомыслящих трудяг-патриотов (как видится Печенкину-старшему, для которого Бог и храм – атрибуты вымечтанной России) и не армия революционеров-атеистов (как грезит взращенный в швейцарских оранжереях отморозок), а толпа внутренне опустошенных, ни во что не верящих, а потому отменно управляемых циников. Глубоко несчастных.

Отдадим, наконец, должное Печенкиным – такая реальность ужаснула бы обоих. Но контуры ее намечались их совместным тщанием. Если можно ради «высших целей» манипулировать людьми, то победу стяжает самый последовательный манипулятор. Прочие, слишком увлеченные какими-нибудь «идеями», будут отправлены на свалку (кто на придонскую, кто – на швейцарскую), а придумать новую или реанимировать старую «высшую цель» дело отнюдь не хитрое. Не знаю, кто из героев Залотухи (отец или сын) больше достоин имени «коммуниста», зато точно знаю: оба никак не последние, кто его заслуживает.

«Какое сегодня число?» – несколько раз спрашивает в финале «Последнего коммуниста» Печенкин-старший. И не получает ответа. До самых последних строк:

«За окном серело – то ли утро было, то ли вечер…

То ли весна стояла, то ли осень…

То ли жизнь, то ли уже не жизнь».

Кавычки закрылись. Автор романа «Последний коммунист» Валерий Залотуха не стал девятым лауреатом премии «Русской Букер» 5 декабря 2000 года (между прочим, день сталинской конституции). Чуть позже, 8 декабря, Государственная дума Российской Федерации подавляющим большинством голосов (381 – за, 51 – против, 2 депутата воздержались) приняла решение о восстановлении в правах гимна на музыку А. В. Александрова. Наступившее совсем вскоре десятилетие получило неофициальное именование «нулевые годы». Первоначально (если не ошибаюсь) возникло оно как характеристика нового положения дел в отечественной словесности. Вот и толкуйте мне о конце российского литературоцентризма…

Изменилась, однако, ситуация никак не для Залотухи. Однотомник повестей («Макаров») был выпущен в свет издательством «Текст» все в том же 2000‑м году. Только в 2006‑м издательство «Яуза» одарило публику «Великим походом за освобождение Индии» – «революционная хроника» встроилась в формат серии «Красные звезды. Героико-патриотическая фантастика». Потенциальные читатели Залотухи читателями реальными не стали. В этом отношении он разделил судьбу подавляющего большинства прозаиков своего поколения, включая тех, кто успешно дебютировал в пору «замечательного десятилетия» – 90‑х.