Аркадий Лапидус: Дырка от бублика 1. Байки о вкусной и здоровой жизни

– И вдруг смерть какого-то пьяницы и «так называемого» поэта-барда всколыхнула страну, – уже веселее продолжил я. – Вся знаменитая официальная сволочь сначала удивилась, потом возмутилась и лишь после этого, пережив пароксизм лютой зависти, начала изображать из себя покровителей и чуть ли не благодетелей почившего поэта. При жизни никто из них не посодействовал даже напечатанию в официальной прессе хоть одной его строчки, хотя их папки, мамки, детки, дядьки, тётки, сватья и знакомые издавали тома своих, никому не нужных, поэз. Жизнь ещё раз посмеялась и показала, что месть в конце концов – прерогатива Бога и только Бога, а исполнение приговора почти всегда как бы случайно, и что крупное может оказаться ничтожным, а ничтожное – крупным, и шовинизм в любом его виде – самое разрушительное зло человечества. Умер…

– Владимир Высоцкий! – присоединился двойник.

– Впрочем, почему умер? – уже почти радостно подправил я. – Разве Пушкин умер?

– Или Лермонтов! – подхватил двойник.

– Догадались-таки! Всё, что жизнь, – продолжается! – резюмировал Бог и зевнул. – Я вас любил: любовь ещё, быть может, в душе моей угасла не совсем! Отче ваш, Иже еси на небесех! Да святится имя мое, да приидет Царствие мое; да будет воля моя яко на небеси и на земли…

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, – закончили мы.

– Вот именно! Избави вас и меня от лукавого, которого вы же и материализуете своей верой в то, что он есть, – опять зевая, добавил Бог, и кухня растаяла, а мы, подхваченные песней Олега Митяева, тут же оказались посреди базарной толпы, слившись в единое целое сначала с героем, а в дальнейшем и со всеми остальными:

Молодой человек не был грузином, хотя и обладал фуражкой-аэродромом с необъятными полями и смешным отверстием для головы. Не был он и одним из сыновей или внуков Остапа-Сулеймана-Берта-Мария-Бендер бей Задунайского. Впрочем, кто его знает…

Несколько избыточная космополитичная улыбка молодого человека на столь же космополитичном по своей географии лице была той визитной карточкой, которая любому представителю как большой, так и малой нации и народности заявляла о своей лояльности и родстве.

Словом, в крови владельца фуражки-аэродрома бурлил и искрился коктейль из исторически выдержанных и характерных кровей.

– Всё своё лучшее несу с собой! – любил повторять он, видимо скрывая по гуманным соображениям, местонахождение всего своего не лучшего.

Не была грузинкой и тетка в базарном наряде сомнительного санитарного состояния. Едва возвышаясь над огромным, туго набитым мешком, она продавала жареные семечки, а молодой человек стоял рядом и, щурясь от солнца, философствовал.

– Здесь я свободный гражданин, мамаша. Потому как не вы меня выбираете, а я вас. И мне нравится этот базар жизни! Учтите, мамаша, я не сказал «барахолка», я сказал – базар. Благородная легальность и гибкая конъюнктура цен! Сколько семечек помещается в этот напёрсток?

– Много, сынок, много. Брать-то будешь?

– А как же! Много – это символ! Это флаг и маяк! Это конечная цифра человеческих стремлений! Сыпьте на все!

Новенький хрустящий рубль перепорхнул из кармана пиджака в маленький потайной межгрудный гаманок, и антисанитарный поток семечек зашуршал по кулькам.

– Приезжий ты, хлопец, сразу видно…

– Все мы приезжие, мамаша! «Мы теперь уходим понемногу в ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу бренные пожитки собирать».

– Это точно! В тюрьме особенно не нарадуешься. Мой зятёк давеча их мордобой описывал. Ужас!..

– Стоп, мама стоп! Я про тот свет, а вы про какой?

– Про этот…

Тётка растерянно заморгала.

– Мда-а! Университеты этого – не фонтан! Особенно гуманитарные. Адье! – весело козырнул молодой человек и растворился в гомоне и сутолоке.

Тётка вздрогнула и тупо уставилась в мешок.

В её голове формировалась вселенная.

– А ты образованием нам не тычь! – наконец вырвалось из неё. – С такими аэродромами, как у тебя каждый второй имеет судимость! Ишь, гуманитарий нашёлся! Шпана проклятая!..