Алексей Бородкин - Святой Антоний

Признаюсь, я запаниковал.

"Надеюсь, для таких случаев у вас предусмотрена процедура?" – беззаботно спросил Грасс.

Он держался молодцом. Ни улыбка, ни поза, ни оттопыренный мизинчик – ничего не изменилось. Картина маслом: "Сытый господин столуется в своё удовольствие и ему плевать на весь остальной Мир. Бабки в биткоинах, полиция прикормлена, в церкви стоит персональная свечка. Неугасимая, как вечный огонь."

Только в глазах появилась тревога.

Процедура? Кажется да. Процедура существовала.

Второе правило курьера гласило: "Если корреспонденция не может быть доставлена, она должна быть уничтожена".

Флешку можно сжечь, разбить молотком, утопить, окунуть в кислоту. В моём случае – проглотить. Не скажу, что этот метод лучший – ради информации курьера могут "вспороть", как плюшевого мишку… Такие случаи мне известны.

Но вы же не станете меня упрекать, что я не сорвал с Грасса его дорогущий ботинок и не начал лупить им по флешке прямо в обеденном зале?

Я сунул флешку в рот и, – вот, дрянь! – она прилипла к пересохшему горлу, как дерьмо прилипает к рифлёной подошве гриндерсов.

Подумал, что сдохну от удушья прямо здесь и сейчас, под продолжительные аплодисменты двух копов и восторженные взгляды полусотни жующих зрителей.

"Ах, молодёжь, молодёжь!" – промолвил Грасс.

Он действовал решительно: налил в бокал вина и подал мне. Я выплеснул жидкость в глотку, и проклятая флешка провалилась в желудок. Грасс потрепал меня по щеке, и порекомендовал не торопиться: "Прожёвывайте тщательнее, мой друг, иначе команда бойскаутов останется без своего наставника".

Далее Грасс "расписал симфонию по нотам" – так говорит один мой приятель. Вернее, говорил.

Распорядитель подвел полицейских, извинился за "вторжение". Копы предъявили ордер на обыск: "Господин Грасс, у нас есть сведения, что этот молодой человек должен передать вам информацию, запрещённую к распространению!" – стандартная формулировка и стандартная процедура: руки на стол, ноги расставить. Сканер и бесконечно долгие секунды позора.

Раньше так досматривали только в аэропорту. Перед посадкой в самолёт.

Меня много раз обыскивали, и всякий раз я чувствовал себя голым на приёме у проктолога. Напрягаешься и ждёшь… вот-вот… сейчас… ещё мгновение, и плоский металлический сканер вторгнется в прямую кишку, как айсберг борт "Титаника".

Грасс оставался самим собой: "Show must go on!" Он выдернул из-за ворота салфетку, шлёпнул ею прямо в соус, так что брызги разлетелись по сторонам, и всем окружающим стало понятно: полицейские творят беспредел. Широко расставив ноги, он напряг бычью шею. В это мгновение Грасс походил на минотавра.

"Чисто!" – показал сканер, и коп в штатском обратился ко мне: "Твоя очередь!"

Я попытался возразить, что в ордере нет моей фамилии, на что получил ответ (не менее стандартный, чем сам ордер), что я законопослушный гражданин, и искренно ЖЕЛАЮ содействовать правосудию.

"О каком правосудии речь?" – повис вопрос.

С момента принятия "Закона о перлюстрациях" многое изменилось. Изменилось сами понятия "вторжения" и "приватности". Где она теперь, эта самая приватность? Ответ один: в ж… (Если вы думаете, что я говорю о ЖЖ, то вы ошибаетесь. Одна буква лишняя.)

Е-мэйлы, мессенджи, посты, чаты, фотки, гифки, видео – всё просматривается и проверяется. В офисе на вас смотрит корпоративная камера (видеопоток идёт прямиком в Сеть), в квартире – камера соседа-параноика.

Интернет трафик под колпаком. Он отслеживается, фильтруется и классифицируется. Если вы чем-то заинтересовали правоохранителей (я говорю о поведении в Сети), автоматически формируется отчёт. Он же – запрос. Опытный психолог анализирует этот отчёт (о посещаемых вами сайтах) и ставит диагноз, даже не представляя, какой формы у вас нос и какого цвета глаза. В реале, вас как бы не существует. За вас говорят нули и единицы – эти новые Пророки двадцать первого века.

"Скажи мне адрес своего любимого сайта, и я скажу кто ты". Так утверждает один мой знакомый. Вернее, утверждал.

Однако я отвлёкся.

Меня просканировали, обнаружили немного: в кроссовках антикражку, тремор в пальцах, дыру в кармане и туман в мозгу. Полицейские пожелали мне приятного аппетита, и отчалили. Мелочью вроде ворованных кроссовок эти ребята не занимались.

"Изуродовали обед!" – громко произнёс Грасс. Копы даже не обернулись.

Распорядитель прислал бутылочку вина:"Шардоне, 1968 года". "Дабы сгладить некоторое неприятное впечатление от незапланированного визита", – так он сказал. Я усмехнулся: назвать это неприятным незапланированным визитом всё равно, что посчитать авиакатастрофу падением с несущественной высоты.