Алексей Бородкин - Святой Антоний

Я пожал плечами: – Какой?

– Душевный, это чуткий.

– Я понял. Шевалье – это рыцарь.

– Вот именно. Всё просто.

Рыба мелко засмеялся, похрюкивая и потряхивая засаленными кудряшками. Удивительное дело, вся передняя половина его головы была лыса, словно коленка буддистского монаха. А с "пояска" на затылке свисали длинные густые чёрные кудряшки без малейших признаков седины. Будто Господь погладил его по голове всемогущей своей рукой, и сдвинул волосы назад.

Рыба заявил, что в этой дыре подают отличное пиво. Стряхнул со щеки (со щетины) пену и сказал, что настала очередь рассказывать Берингу. То есть мне.

– Откровенность за откровенность. Мою лав-стори ты уже слышал, иначе бы не пришел. Давай послушаем твою. Что? Тебя он тоже поимел?

– Нет… Не думаю…– быстро ответил я и засомневался: "Необычная точка зрения. Под таким ракурсом я не рассматривал наши отношения". – Очень надеюсь, что нет.

– Понимаю, – подмигнул Рыба. – Начинай исповедоваться, сын мой.

Не в моих правилах чесать языком. Не в моих. И вообще по жизни, и тем более за свою работу – таким уж я уродился. Помните песню: "Уж таким я на свет народился, уж таким меня мать родила"? Не помните? Ну и ладно, не страшно. Не многое вы потеряли.

Я не болтун, но лишь только я услышал предложение рассказать свою историю – дьявольский огонёк зажегся внутри меня.

Поделиться… честнее сказать, выплеснуть накопившуюся гниль… Едва я понял, что такое возможно, как в тот же миг твердо знал – меня теперь не остановить. Это как самосвал с песком (кажется, я уже что-то говорил о песке?). Если кузов поднят, и масса скользнула вниз, она вывалится в любом случае. Хотите вы этого или нет. Сила тяжести позаботится.

"Лучше ему, чем кому-то другому", – подумал практично.

Исподтишка прощупал Рыбу глазами. Внимательно прощупал. И клянусь, в этот момент я почти любил его. Его потрёпанное пальтишко, морщинистое лицо, засаленный ворот рубахи и ухмылку. Что там ухмылку, даже – вы не поверите! – его запах казался мне приемлемым.

"Ему я могу исповедоваться, – подумал. – Такому чудиле вряд ли кто-то поверит. – Вот за что я любил его. – Даже если он растрезвонит мою историю по всему Белому Свету".

– Давай парень! Это, как в сексе, больно только в первый раз. Потом тебе понравится, и ты даже поймаешь кайф. Думаешь, откуда берутся мазохисты? – Он хихикнул. – Это мы с тобой.

– Пошел ты!

– Ага, – согласился он. – Выступаю немедленно. Авангард с арьергардом поставлю в известность. Предупрежу командиров генерального штаба. Ха-ха. Разве ты не за этим пришел?

Надо отдать ему должное, соображал он неплохо. Даже с учётом многомесячного беспробудного пьянства.

Из заднего кармана Рыба извлёк фляжку, плеснул в мою кружку несколько капель прозрачной жидкости. Столько же влил себе.

– Что это?

– Очищенный ацетон. Медицинский. Расслабляет мышцы, обостряет ум.

Я сказал, что не буду пить эту дрянь.

– Как хочешь, – ответил он равнодушно.

– Ладно, слушай… это случилось на третьей или четвёртой доставке… не помню точно…

…Пришлось потереть лоб и напрячься, но я так и не вспомнил. Детали начинали ускользать из памяти. Рыба сказал, что это нормально и не критично: "Излагай суть, детали проявятся позже. Так всегда бывает".

– Суть, – повторил я и задумался. – Суть в том, что на той доставке заказчик пожелал встретиться в ресторане "Гранд Будапешт". Эта кашеварня, ты наверняка знаешь, расположена в самом центре Сити. На пересечении улицы Магомедова и Коммунистического проспекта. Неслабо, правда?

Рыба согласно кивнул, заметил, что в "Гранд Будапеште" замечательно готовят куриный паприкаш. "Готовили, во всяком случае. И гуляш у них неплох. По-венгерски. Если запивать его минеральной водой".

Хм… оказывается, он не всегда был алкоголиком. Впрочем, чего я ожидал? Когда-то он был ведущим инженером, почти пророком… но обо всё по порядку.

– Гуляш-муляш-паприкаш… я ничего этого не попробовал.

В голове постепенно просыпались картины той доставки. Появлялись детали. Как будто оператор подкручивал объектив, и размытое изображение становилось чётким. Я почувствовал волнение, словно мне вновь предстояло войти в пурпурный зал этого ресторана.

Ослабил ворот.

– Идея мне сразу показалась бредовой. Как можно спрятаться в таком людном месте? Как можно остаться незамеченным? Притом, у меня и костюма-то приличного не было, понимаешь, о чём я? Но что мне было делать? Желание клиента – закон. Погладил рубашку, постирал джинсы, почистил зубы, и пошел.