Александр Кованов - Чарушинки и другие рассказы. Детям. Большим и маленьким

* * *

Манефа пришла, как и было оговорено, с дедушкой. Мальчишки ждали её на крыльце.

Может, чёрное монашеское одеяние пугало мальчишек? Или пергаментный лик, испещрённый морщинами? Кто знает…

Монахиня подошла к детям, перекрестилась и поклонилась в пояс.

– Ну, здравствуйте, крестнички! Как ночевали-почивали?

– Здравствуй, крёстная! – Васятка бросился навстречу, и обнял старушку.

– Здрасьте, бибийга! – насупившись, поприветствовал её Ванька.

– Ну, бибийга, так бибийга… – усмехнулась Манефа, – А я вам, тут… От белочек… Орешков принесла…

Гостинцу и Ванятка обрадовался. Развязав мешочек, ребятня стала звонко щелкать лещиной.

– Крёстная! А, правда, что белки тебе сами орехи таскают? Дикие пчёлы – мёд, лисы – куропаток? – поинтересовался Васька.

– А, как же… Конечно, правда!

– Брешешь, бибийга! – констатировал Ванька.

– Вот-те, крест, Ванечка! Сами и таскают! – Манефа едва сдерживала смех.

– Сами… Сами… Не бывает так… – бурчал Ваньша, как старый дед, – Мне, вон… Никто не приносит… Кто их заставляет?!

– Как, кто? Господь Бог!

– И, как это он их заставить может?! – Ванька соскочил с крылечка, и встал, подбоченившись.

– А, вот так! Ты, малыш, стой. Не шевелись. Что бы не случилось… Ладно?

– Ну, стою…

Манефа встала рядом, перекрестилась, и стала что-то тихонечко напевать. То ли песню какую, то ли молитву…

И, вдруг, ей на голову и мгновение спустя, на ваняткину макушку… уселись два лесных голубя.

Оцепенели мальчишки с открытыми ртами. Чудо чудное… Диво дивное…

А голуби сидят себе, воркуют… Будто переговариваются друг с другом. Или людям что говорят?

– Ну, ладно! Ступайте! – шепнула Манефа и, как по команде, голуби взмыли в небесную лазурь, радостно хлопая крыльями.

– Вот… Это… Да-а-а-а… – выдохнул Васятка.

– Теперь – верю! – поставил точку младшенький.

* * *

Мальчишкам были известны и другие чудеса, которые происходили рядом с отшельницей.

Однажды они видели, как вблизи скита безбоязненно паслись изюбри. Манефа в это время копала картошку. А они, будто и не замечали человека.

Другой раз видели зайцев, которые преспокойно брали морковку прямо из рук доброй старушки.

В третий раз монахиня удивила мальчишек на берегу озера Пятачок. Встала на колени у воды, похлопала ладошкой по поверхности, и тут же десятки карасей ответили на её зов. Закипела вода у берега. Даже рукой золотистых рыбин можно было погладить.

– Крёстная! Ну, почему так? Тебя они не боятся, а от нас шарахаются?

– А я их люблю… А они – меня…

– Так, и мы любим!!!

– Так, да не так! Не совсем ещё ваши сердечки молодые природе открыты… Вот, к примеру, тот же заяц… Что он для вас? Баловство и зайчатина. А для меня – добрый сосед, который рядышком живёт. Волка вы боитесь… А он мой дом охраняет… Я ему зла не делаю, а он, за это, Фифу мою не трогает…

– А дед Никифор так сможет? Как ты… Ну, чтобы голуби… На голову?

– Пока нет… Маловато в нём ещё Божьего…

– А мы?

– Сможете, родные. Непременно сможете…

Обняла Манефа мальчишек, гладила их по головушкам, да песенку им напевала…

Катилась слеза по её щеке… То ли радостная, то ли горестная… Кто знает?

Майские праздники на подходе…

Деду Никифору в конторе заповедника паёк выдали…

Сгущёнку, кисель в брикетах, батончики соевые, карамель в бумажках и «дунькина радость» без обёрток… Две коробки «Птичьего молока»… Пряники, печенье… И всякие разности, которые внучатам в радость будут…

Собирал Никифор рюкзаки, и радовался. То-то, внучатам радость будет! И конфетками похрустят, и пряничками почавкают, и… коли Манефа придёт, то и пирожки знатные будут…

* * *

Добираться от райцентра до кордона – великое дело… Вроде, восемнадцать километров, а семь потов сойдёт!

Пять – по щебёнке… Пять – по грунтовке… И… восемь… Последние восемь – настоящее испытание…

Тут Никифору Геньша-балобол, на «шестьдесят шестом газоне» подвернулся…

– Чё ты маяться будешь, егерь? – ляпнул Геньша, – Я тебя мигом до места допру!!!

Ой, не верил Никифор обещаниям геньщиным. Знал, что сбрешет, конопатый. А согласился. Вёрсты пешком отмеривать – велико дело…

Сели… Поехали…

Всю дорогу Геньша, не умолкая, рассказывал сказки да присказки, в которых участия не принимал, но… будто главным в каждой истории был..

Балабол… Что с него взять?

Хихикнул Никифор, садясь в машину: «Ох! Наслушаюсь небылиц!».. И прав был… знаючи балабольство геньшино, шоферское…