Ильшат Гареев - Седьмая рота

Боевые подразделения полка, а именно разведывательная рота оба мотострелковых и танковый батальоны, саперная рота, рота связи, хим. взвод, имели задачи по захвату с ходу аэропорта Грозный Северный, железнодорожного вокзала и конкретных административных зданий в центре города.

В те часы 31 декабря 1994 года, пока мы располагались и окапывались на ТПУ близ аэропорта у боевых подразделений нашего полка вошедших в городские кварталы был самый настоящий ад. Мы видели в просматриваемых с нашей высоты городских кварталах разрывы, огонь, дым, слышали страшенную стрельбу и всё же не представляли себе насколько там тяжелая ситуация, какие тяжелые бои идут в нескольких километрах от нас. Из того, что я помню, это то, что после обеда 31 числа в городе начались бои. Начали раздаваться взрывы, безостановочно сверкали трассеры. Некоторые места города со стороны выглядел как горящий склад пиротехники. Наш ТПУ был на на возвышенности и потому, бои проходившие в Грозном мы наблюдали в режиме онлайн, по сути как в кино но издалека.

Новый 1995 год я встретил странно одновременно и незабываемо, как никогда до этого не встречал. Видимо вечером заснув у себя в палатке, я проснулся от сильнейшей стрельбы. С просоня я естественно и логично решил-«На нас напали!» Накинув бронежилет, схватив автомат, матеря темноту и, скользкие ступеньки я выбежал из палатки «отражать нападение» противника. Но всё оказалось иначе, чем я предположил. Все и везде вокруг стреляли, трассерами, ракетницами, не жалели патронов. Встречали, новый 1995 год. В Грозном творилось тоже самое, со всех концов города в воздух поднимались струйки трассеров, палили ракетницы, взрывалось всё, что могло взрываться. До конца проснувшись, найдя ротного и поняв, что на нас никто не напал мы снова с печалью в голосе задумались и попричитали на тему» где наш техник роты, прапор Загуменный со своей МТОшкой, в которой хранился весь мой «замполитовский боезапас» Нового года, состоящий из четырёх бутылок Самарской и очень хорошей водки «Родник»! Где он этот прапор-злостный?» В общем, поняв, что Сергёга Загумённый до сих пор к нам не приехал и потерялся в пути мы с ротным, поздравили наших солдат и друг друга, проверили постовых и просто пошли спать. На тот новый год, из-за прапорщика Загуменного отставшего от колонны, мой праздничный стол был обозначен тем, что я съел кусок колбасы, запил её банкой сгущенки и отдежурив свою смену ночного дежурства лёг спать в надежде проснутся живым в первый день наступившего 1995 года.

Я в те дни не был в цепи нашей полковой пехоты, потому не буду рассказывать от своего имени про бои в Грозном пересказывая рассказы друзей и сослуживцев. Про те бои фильмы сняты и видеоролики есть в сети интернет. У РМО были другие задачи, которые также, кто то должен выполнять хорошо и старательно, для того чтобы у ведущих бои подразделений были боеприпасы, ГСМ, вода, еда, медикаменты. Кто то и на войне должен думать о своевременном завтраке и сытном обеде солдат, вывозе раненых в госпиталь, бане, военной амуниции и медобеспечении. Самое главное, чтобы это всё доставлялось силами РМО полка и ВМО батальонов своевременно и в положенном количестве.

1 января, из города вывезли первых погибших 31 декабря. Их, тел «двухсотых» было так много, что аккуратно разместить в один ряд в кузове УРАЛа не получалось. Уложили погибших в два-три слоя в три грузовика и меня назначили старшим этой траурной колонны. Везти Груз -200 надо было в село Толстой Юрт на полевой вертолётный аэродром, где погибших тут же перегружали в вертолёты и переправляли в Моздок.

Мой водитель, срочник Женя, поначалу боялся садиться в машину с полным кузовом Груз -200, но потом «преодолел себя» и мы поехали. Мне конечно было крайне тяжело и неприятно осознавать, что везём мы полный кузов военного Урала до бортов не продукты или запчасти а мёртвые тела наших погибших сослуживцев. Доехали мы благополучно, в засады не попадали и на минах не подрывались. Незабываемо врезался в память такой момент: При перегрузке очередного тела из грузовика на борт вертолёта МИ-24 лейтенанта мотострелка Димы Иванова,, я взял его за бушлат на груди, Женя за ноги. В тот момент когда находясь в вертолёте я оказался близко к лицом к лицу с Димой, Димины легкие сжались и мертвое тело выдохнуло мне в лицо. Наши лица были на расстоянии 20—30 сантиметров и этот «выдох смерти» перевернул моё мышление. Вероятно до этого мига я ещё не до конца осознавал суть происходящего, а просто механически как робот, исполнял свои обязанности, то с той секунды я резко и ясно понял, что я могу в любую секунду сделать « свой последний выдох» и полететь следующим вертолётом.