Станислав Тараненко - Петрушка

По интересам работы, надо было заказывать оборудование в лабораторию, из Сербии. Там большой завод, куда стекаются всякие запчасти, из которых собирают разные приборы. И вот руководство озадачило меня, в связи моего знания англицкого языка, созвонится с этим заводом и заказать приборы… Я два дня готовился, собирался с духом, все же много всякой технической информации надо выдавать на английском. Пять справочников перерыл, везде закладки повесил… короче звоню. Отвечает молодой человек, я ему на английском приветствие, то да се… он вроде тоже, что-то залепетал, в течение пяти минут здоровались, а через пятнадцати запутались в усмерть. Английским он вроде владеет, но, что-то или я, или он, не по тем справочникам учились… и тут я выдаю какую-то пространную фразу про обязательную комплектацию склерометром… и товарищ на том конце провода зависает окончательно! Минуты три была гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая шелестом бумаги… И тут вдруг через видимо прикрытую трубку, я ясно слышу, как он говорит … – Ну как же, блять это на английском называется??? Я так обрадовался, что чуть не выронил трубку из рук…

Ну, познакомились, оказывается на этом заводе, он проходит стажировку, и сам он из России, и родители под Псковом, и что достали его все эти выкрутасы с языками, на которых одна и та же запчасть к приборам называется по разному… дивно так пообщались, оформили заказ, обменялись контактами, будем держать связь теперь.

Вчера с соседом ковырялись в его машине… ну как ковырялись… – он ковырялся, а я сидел рядом и получал искреннее удовольствие от его витиеватого разговора и ругательств по поводу автостроения… ближе к завершению его мытарств с автомобилем, предложил столь успешную операцию по замене чего-то там под капотом – обмыть парой тройкой пива, я объяснил, что не пью, на что он помолчал и по Булгакову кинул мне…

– что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы…

И ёжики.

…резкий скрип тормозов, метание света фар по проезжей части. Глаза инстинктивно выискивают собак, пасущихся без поводков… сердце в галоп, глотнул. Девушка, распахнув дверь автомобиля, бежит, снимая с себя спортивную куртку… к чему-то лежащему на асфальте…

Гуляя дивными майскими, теплыми ночами, с собаками переносишься мыслями в романтику несбывшихся мечт. Луна сквозь рваное одеяло облаков, в наушниках легкая музыка…, такое вот единение с собой. Дурманящий аромат цветущей рябины и соловьи до хрипоты в зарослях ракитника. Редкие машины, подгулявший люд в стремлении побыстрей попасть домой. Тихо, тепло, сквозь завалы прошлогодней листвы и молодой травки, расправляя крылья, поднимаются в воздух тяжело с вздохами и гулом… – майские жуки. Много их в это году, тучами вьются вокруг фонарей, падая градом на дорожку, ах да… и ёжики…

Девушка, что-то нежное воркуя, накрыла своей курткой, колючего бродягу и отнесла в придорожные кусты, примыкающего к – шоссе пролеска. С чувством выполненного долга (спасши странника ночных дорог), возвращается за руль… Прощай май… Держись июнь МЫ идем!!!

…помню, гулял со своим стандартным набором собак. Зима – снежок скрипит под ногами, легкий морозец, догоняет нас женщина с песиком. Хороший такой дворянин, рыжий с белым подпалом, чуть выше колена. Хорошенький, тихий, даже Василиса с ним нормально себя повела. Ну, поздоровались, как и принято, у собачников, справились о возрасте, о корме… по не многу обо всем, завязалась беседа. С дамой, так вот идем, приятная беседа течет неторопливо в такт нашим шагам. Дама идет рядом, рассказывает, как она своей собакой усмиряет, не в какую – расплодившихся в ее общаге – чурок (пардон). Так вот, нормально гуляем… И вдруг, дама пукает, да громко, так музыкально… звонко… неожиданно. Я молчу и думаю, как быть… дама решила продолжить разговор, как ни в чем не бывало, так только головой тряхнула и вперед… Я тоже в свою очередь, промолчал и сделал вид, что не заметил, ну идем-таки дальше, и тут дама просто разрывается от очередного выброса в атмосферу! Вот же блин… и опять громко, даже Тюша мой присел и зарычал. Мне неудобняк, а дама по привычке видимо, опять тряхнув гривой роскошной, вспомнив, на чем остановилась, продолжила повествование. Я иду и горю, от неизвестных чувств. Вроде как неудобно и стыдно, и вообще противно. Вот так мы и шли по темным аллеям тихого зимнего сквера, под ежеминутные залпы тыловой артиллерии – горе женщины!