Ирина Антипина - Чужие письма. Истории о любви, подслушанные на скамейке

Зинаида неодобрительно посмотрела на плоды моих рук и, растягивая слова, проговорила:

– Ну и зачем они тебе такие… Они же в банку не лезут…

– Вы что, с тетей Шурой сговорились, что ли? Ну не лезут, и что? Зато смотри, какие красавцы. По килограмму каждый.

Зинаида вздохнула и села за стол.

– Налей, что ли, водички, что-то в горле пересохло.

Еще бы не пересохнет… У меня и самой, когда я смотрю на своего обнаженного мужа, в горле пересыхает и дыхание учащается.

– Давай-ка лучше чайку с бальзамчиком… Пока там Саша дровами занимается, мы с тобой посидим, чаю попьем, поболтаем.

Я заварила чай, выставила креманку с конфетами, достала бальзам. Зинаида внимательно, не мигая, следила за моими движениями.

– Послушай, Вер, тебе сколько лет? – встрепенулась она.

– Да почти сорок пять. Скоро опять ягодкой стану… А что?

– Да вот смотрю я на тебя и не понимаю, чего ты, такая молодая, красивая, да за старика замуж вышла. Тебе бы кого-нибудь помоложе.

Ага, думаю. А тебе бы моего Александра.

– Да был у меня помоложе, ровесник. Так он от мамкиной юбки до сих пор оторваться не может. Сущий ребенок. А Сашино поколение совсем другое: я за ним, как за каменной стеной…

– Нет, ты не понимаешь, – ворчливо проскрипела Зинаида, – твоему Саше нужно не в Москве жить, а в деревне… Вишь, какой рукастый…

– Да не волнуйся ты так, Зин. Ему и в Москве есть куда руки приложить. Он без дела не сидит и на диване с пивом и газетой не валяется. Мужик, одним словом… Настоящий мужик, крепкий.

Зинаида закусила губу. Она с шумом прихлебывала горячий чай, откусывая от шоколадной конфетки крохотные кусочки. Ее узловатые, натруженные руки нервно теребили шуршащий конфетный фантик. А на сморщенном, выжженном солнцем, коричневом лице читались боль и страдание.

Да, быстро стареют деревенские женщины. Зинаиде нет еще и шестидесяти, а выглядит она лет на десять старше. Замужем моя соперница никогда не была, детей не рожала, но злые языки поговаривают, что без абортов и она не обошлась. Были у нее романы, и страстные, говорят, с битьем окон и жестоким мордобитием. Приходили Зинкины товарки за своими мужьями к молодой, крикливой продавщице, отношения выясняли на кулаках да с булыжниками. Небольшой шрам на Зинаидином лице, наверное, – след от тех былых деревенских страстей.

– Ну, ладно, я пойду, – вздохнула Зинаида, – мне еще в магазин надо, за хлебом.

Зинаида ушла, а я принялась накрывать на стол и ждать Сашу к ужину…

Вечер пролетел незаметно: телевизор, книжечка, стакан кефира. Когда я в полночь стала укладываться спать, почувствовала легкое покалывание в руках и ногах. В голове зашумело. В какой-то странной тоске заныло, затрепыхалось сердце. Александр, испугавшись моей бледности, трясущимися руками отсчитывал по каплям валокордин, прикладывал грелку к ногам, тащил горячий, сладкий чай… Ничего не помогало: дрожь не унималась, голова раскалывалась от боли.

И здесь я вдруг вспомнила, как в первый год моего пребывания в статусе новой жены Александра Петровича нас, на правах соседки, навестила Зинаида. Она принесла пироги, какую-то незамысловатую закуску, конфеты. Познакомились… Выпили… Отведали пирогов… Попили чаю… А ночью Александр отвез меня в районную больницу с тяжелым сердечным приступом…

– Саш, – сквозь боль и слезы прошептала я, – помнишь, в прошлом году, когда я упала возле цветочной грядки, буквально на ровном месте, а потом полгода лечила колено, тоже ведь Зинаида приходила. Помнишь?

– Верочка, ну что ты, не говори глупостей. Ты же умная женщина. Что ты за Шурой небылицы повторяешь.

– Небылицы, говоришь… А со мной после Зинкиных визитов обязательно какая-нибудь гадость случается.

Саша гладил мою руку, поправлял одеяло, подушку – заботился, одним словом. Облегчения мне это не приносило.

– Все, Саш, не могу больше. Вызывай скорую.

Скорая примчалась на удивление быстро. Это вам не Москва с постоянными пробками и припаркованными как попало машинами во дворах. Дорога из райцентра прямая, машин ночью почти нет: фельдшер из районной больницы доехала до нас минут за пятнадцать. Померила давление, вколола магнезию с димедролом, еще чего-то и села с Сашей на кухне попить чаю. Прощаясь с докторицей, Саша все пытался всучить ей деньги за визит. Милая женщина отшучивалась и отнекивалась. Точно, не московская скорая.

– Ну, возьмите хотя бы помидорчиков, посмотрите, каких красавцев я вырастила, больше килограмма каждый будет, – повеселевшим голосом предложила я.