Хотя если на чистоту, то мой друг-порнограф и вся съёмочная группа, в общем – никто из них не стал бы выделываться ради какого-то там писаки, будь он хоть самый раскрученный из всех литераторов современности. Для них это дело принципа.
К концу первого припева девушка овладевает собой и начинает снова мастерски исполнять свою роль блаженствующей нимфы: стонать и строить возбуждающие гримасы.
Собственно, в целом, любое порно – это, в первую очередь, чудеса монтажа.
Динамики бушуют индастриал-маталом. Моя гортань вибрирует от звуковых волн, хотя я в это время молчу.
Парень-актёр порой закрывает глаза, наслаждаясь наряду с коитусальными радостями ещё и музыкой, до безобразия громкой и разъярённой.
А на импровизированном громадном экране – белой стене – происходят кошмарные действа, снятые в стиле бурлеска в белых и красных тонах: под слова загримированного в свиномужика солиста: «Я ненавижу свою жизнь и ненавижу тебя, ненавижу свою жену и её любовника, я ненавижу саму эту ненависть…» – на белой сцене танцуют беременные балерины; руки солиста, разряженного в белые брюки, белую рубашку и белый жилет, солиста, морщинистого и с пятаком, – его руки заляпаны – буквально залиты – кровью по самые локти, а на ногах у прекрасных танцовщиц алеют колготки, стилизованные под истечения крови, будто аборт им был сделан только-только и «на живую», без анестезии тем самым солистом, у которого руки по локоть красные от крови, принадлежавшей, надо полагать, тем балеринам. «… я ненавижу своих детей, и никогда бы не подумал, что буду хвалить аборты» – солист в своём кошмарном обличие лежит на белом рояле и поёт свои ненавистнические строки, плавно водя окровавленными руками по воздуху, подобно какой-нибудь попсовой шлюховатой певичке в манере гламурных клише конца двадцатого века.
В то время как начинается второй куплет, солист предстаёт в образе свиноматки, у которой до чёртовой тучи детей. Милые поросята сосут грудь своей уродливой матери, а сама их мать баритоном взывает к слушателям:
Я люблю трахаться, но теперь с презервативом,
Ведь жизнь гораздо лучше без детей,
Так что в конце концов мне пришлось
Воздержаться от сношений с женщинами
(ремарка: не забываем, что лирический герой – мужчина).
Я ненавижу свою жизнь и ненавижу тебя!
Слава аборту!
Парень-актёр обратно-поступательно двигается в теле девушки и кричит в унисон свиноматке: «Praise abort!» – играя тембром своего голоса.
А я в это время думаю о том, что аборты и грамотная контрацепция – это фатум всех актрис, подобных той барышне, что сейчас мнёт коленями кровать. Участие в порнографии налагает на этих девушек уйму ответственности, рассуждаю я, и в первую очередь, морального плана. Конечно, рожать им никто не может запретить, но лучше, если у них не будет потомства… из милосердия к этим детям.
Мой друг, тот, что сейчас сидит на складном стульчике рядом с оператором, как-то сказал, что с большим позором приходит большая ответственность, пародируя слова дяди Бена 3 3 Персонаж комиксов о Человеке-Пауке.
.
Девушкам, актрисам порно, самим известно, что неписаный запрет на роды налагается не потому, что они могут потерять форму после родов или на целые месяцы уйти в декрет, чего никогда не будет, поскольку у порно с участием беременных дам множество поклонников и даже настоящих ценителей. И не потому, очень может быть, что впоследствии в будущем ровесники, знакомые и одноклассники, даже друзья и приятели ребёнка этой женщины могут массово мастурбировать, насмотревшись роликов с её участием. Самое неприятное, на мой взгляд, то, что на ролики с её участием может наткнуться её ребёнок… И вполне возможно, что просматривая старые фотоальбомы, он обнаружит на фотографиях знакомое лицо, на которое, в то время как он прерывисто дышал и яростно онанировал, кончала куча мужиков в фильме под похабным названием…
В момент этого размышления в динамиках начинает прогрессировать саспенс, отчего стены ангара ходят ходуном. На экране – той белой громадной стене – каскад кадров: балерины валяются на сцене, корчась от боли, хватаясь за раздутые животы; омерзительный, грязный хряк с сеточкой на волосах мандражирует, жестоко стегая кучерским стеком свою жену-свиноматку; а на сцене из сгустка белого дыма появляется Мадонна с поросёнком на руках – её лицо морщинисто и с пятаком…
Говори «прощай», говори «прощай»…
Мы поднимаемся в небо…
Читать дальше