Константин Кокозов - Родственники

Впоследствии в колхозе никогда такого урожая не было, и все вспоминали добрым словом тот год. Но защитить своего председателя от клеветы тогда никто не осмелился. И это было самое обидное, это задевало бывшего учителя так, что не смог он дальше преподавать детям русский язык и литературу, а, окончив курсы в Тбилиси, переквалифицировался в географа.

В этот же урожайный год Владимира Габо, звеньевого полеводческой бригады №3, который получил в колхозе среди звеньевых самый высокий урожай, поставили бригадиром. Став бригадиром, Володя решил создать семью, у него на примете были самые видные сельские девушки. В доме Габо родители уже готовились к сватовству, ждали, когда сын назовет адрес, куда идти. Володя по внешности был очень красивым парнем, девушкам нравился, а некоторые были от него без ума. Научившись играть на аккордеоне, Володя увеличил свой список потенциальных невест, а когда его назначили бригадиром, в списке появилось еще несколько имен. И теперь двадцатишестилетний парень решил жениться.

– Рано или поздно, все равно надо это сделать, – рассуждал Владимир, когда родители поднимали эту тему.

– Расти ты уже больше не будешь, люди вытягиваются вверх самостоятельно до двадцати пяти. И мы не молодые, – напоминали временами сыну Илья Пантелеевич и Мария Варнавовна, – женишься раньше – раньше на ноги встанешь.

Вроде и родители требуют, чтобы сын привел в дом невесту, сам он не против, однако что-то не торопится, оттягивает время, на прямой вопрос отца: «Ну, так в чей дом пойдем просить руки девушки? Назовешь, наконец?» отвечает, убегая от дальнейшего разговора: «Почти готов, назову, назову скоро». Дело было в том, что никакой радости в душе не появлялось, когда Володе напоминали о женитьбе. «Да, жениться надо вообще, но не в данную минуту. Это же тебе не пряники в магазине покупать, а жениться, надо это сделать не торопясь, много раз взвешивая и сравнивая» – рассуждал сам собою Владимир. Как—то раз, на колхозном жеребце по кличке «Мальчик» – высоком, статном, коричневой масти и с белой, словно нарисованной, пятиконечной звездой на лбу, Володю отправили в соседнее село Хандо. Надо было приобрести для колхоза несколько пар стропил – прохудилась крыша колхозной конторы и ей требовался небольшой ремонт. Село Хандо находилось ближе к лесу, и его некоторые жители, рискуя свободой, иногда ночью срубали тонкие – диаметром в двадцать-двадцать пять сантиметров – сухие или раненые деревца, для стропил. Заготавливали, а потом нелегально продавали. На коне можно было привезти много стропил, тем более что и Володе нужна была пара штук.

Село Хандо раскинулось на склоне безымянной горы Триалетского хребта в северной части Цалкского района. Чтобы добраться туда из Джиниси, надо было проехать сначала село Авранло, расположенное буквально у подножия этой безымянной горы, а потом уж, поднимаясь по склону горы, попасть в Хандо. Перед выездом из Авранло, держа направление в сторону села Хандо, Володя вдруг увидел во дворе последнего дома, обнесенного невысоким, из базальтового камня, забором, «объект». «Объект» этот заставил Володю вдруг резко потянуть узду коня назад, чтобы остановиться. Однако жеребец не хотел останавливаться. Он производил бег на месте. Поднимал голову к небу, встряхивал головой с бешеной силой, фыркал с таким звуком, что в самом Хандо был слышен этот звук. В такой сложной обстановке Володя то и дело бросал свой взгляд на этот «объект» – девушку неописуемой красоты. Тихо напевая какую-то мелодию, она старательно убирала двор. Намерение остановить жеребца, который никогда и шагом-то не ходил, аллюр и галоп – его любимые способы движения, Володе не удавалось. Но очень хотелось ему красавицу со всех сторон рассмотреть.

Громкое фырканье коня заставило девушку прервать свое занятие. Подняв голову, она стала наблюдать за своеобразным незнакомым всадником. А жеребец, не переставая шагать на месте, словно танцуя, пофыркивал с такой силой, что казалось, будто созданные им сотрясения воздуха могут сбить человека, стоящего рядом. Через считанные секунды конь оказался у забора, рядом с удивленной девушкой. Володя, светясь как солнце, обеими руками натягивая узду в намерении остановить жеребца хотя бы на секунду, все время смотрел на девушку. И когда конь, видимо, пожалев седока, остановился на мгновение, Володя, не найдя ничего лучшего, чтоб начать разговор, глядя в сторону, попросил у девушки кружку воды. Улыбнувшись, девушка кивнула головой в знак удовлетворения просьбы и легко побежала в дом. Глядя ей вслед, Володя проникся чувством, до сих пор ему не знакомым. Ни одна девушка в мире так его не взволновала. Чтобы Володя при виде девушки глаза отворачивал? Непонятно, от каких чувств? Не было такого, и, думал он, никогда не будет. «Ан нет, ошибся, душу перевернула верх тормашками эта хрупкая, чересчур симпатичная девушка» – думал про себя Владимир Габо и собирался, когда придет девушка, спросить ее имя, и при этом чувствовал, что изнутри его охватывает жар, на лбу, на кончике носа даже россыпь мелких капелек пота появилась. Машинально вытерев выступивший пот кулаком, неотрывно глядя на дверь, за которой скрылась девушка, он нетерпеливо ждал ее возвращения. Потом вдруг Володе показалось, что она не придет. «Вошла в дом, родителям сказала о конном путнике, – рассуждал Владимир, – и те ей запретили выйти на улицу, кружку воды могут сами принести. Воды-то мне не надо. Если принесут другие члены семьи, придется выпить глотка два-три» – думал он. И в этот момент в дверях показалась она, с белой эмалированной кружкой в правой руке. Слегка улыбаясь, девушка осторожно ступала ножками, чтобы вода из кружки не проливалась. Подошла к всаднику, подала, а тот нагнулся почти до уровня седла, чтобы взять у нее кружку. И в момент, когда встретились руки всадника и девушки, их радостные, улыбающиеся глаза тоже встретились. И Володя уже не отвел своего взгляда, как прежде, а спросил ласково, когда, наконец, кружка с водой оказалась в его руке: