Наталия Солодкая - Волшебство (сборник)

Теперь, чтобы успеть протопить печи и прогреть школу к началу уроков, из дома надо было выходить в 4 часа утра. И ни разу этот не по-детски ответственный и обязательный маленький человек не позволил себе проспать и опоздать на работу. Ведь тогда всем ученикам и учительнице пришлось бы до конца занятий сидеть в промерзшем помещении.

В пустой школе рано утром было тихо, темно и страшно. Жутко скрипели половицы, казалось, что кто-то невидимый вздыхает и кашляет. В классных комнатах на стенах были развешаны портреты писателей и учёных, и казалось, что ночью они оживают, покидают пространство своих рам и начинают общаться друг с другом. Поэтому открывать двери в пустые классы было особенно боязно.

Как-то раз Мама, натаскав дров с улицы, присела перед печью, чтобы разжечь огонь. Открыв чугунную дверцу, она застыла от ужаса: из глубины огромной печи на неё, не мигая, смотрели два огромных горящих глаза.

– Мамочки мои, чёрт! – захлопнув чугунную печную дверцу, девочка с криком кинулась наутёк, сама не зная куда. В тот же миг дверца печки со стуком распахнулась, и из топки с громким мяуканьем выскочил не менее испуганный кот. В промерзшей за ночь школе пушистый бедолага нашёл единственное тепленькое местечко – внутри печки.

Шла война. К зиме в деревню пришёл настоящий голод. Мама с другими деревенскими детьми ходила на поле выкапывать оставшуюся в земле мёрзлую картошку. Картошка после осенних дождей и грянувших морозов превратилась в грязные, расползающиеся в руках мякушки. Но их можно было есть, только сначала надо было протереть через сито, чтобы отделить многочисленных мелких червяков, кишащих внутри разбрякших картофелин. Из полученной серо-бурой массы бабушка Наталия пекла лепёшки, которые казались голодному ребёнку самой вкусной едой на свете.

Поле, на котором собиралась гнилая картошка, было колхозным. Однажды, когда дома совсем не осталось еды, девочка решила пойти на это поле в надежде найти на нём хоть что-нибудь, хотя земля под снегом была уже не по одному разу перекопана детскими руками в поисках завалявшейся картофелины. Она так старательно разгребала снег пополам с землей, что не заметила приблизившегося верхом на коне колхозного сторожа. Призыва в действующую армию он избежал из-за хромоты. Рьяный страж колхозной собственности, сидя верхом на коне, с размаху ударил хлыстом по скукожившейся в грязном снегу детской фигурке. Девочка от неожиданности и боли упала ничком в грязное месиво. Всадник принялся наносить удары, всё больше и больше входя в раж, не разбирая, куда они попадают. Хлыст, направленный сильной мужской рукой, со свистом рассекал воздух и впивался в окоченевшие от холода детские кисти рук, в лицо, плечи, худенькую шейку, видневшуюся из-под воротника телогрейки. Девочка, упав лицом в грязь и прикрыв голову ладошками, думала только об одном: только бы не по глазам!

Неизвестно, как долго продолжалась бы эта расправа, если бы невдалеке не показалась шедшая мимо односельчанка. Бросив наземь свою ношу, она кинулась через всё поле к месту экзекуции и кошкой вцепилась в руку с занесённым над девочкой хлыстом:

– Что же ты делаешь, ирод! Это же – ребёнок! – исступлённо закричала женщина.

Я не знаю, о чём ещё кричала эта женщина, повиснув на руке садиста, но она заставила его уехать с места разыгравшейся драмы. Девочка – вся в грязи, избитая, со вздувшимися кровавыми следами ударов на лице и руках, рыдая в голос, вернулась домой. Она рыдала не столько от боли, сколько от отчаяния, что пришла домой с пустыми руками. А это значит, что её старенькая бабушка Наталия, отдававшая внучке последний кусок, снова ляжет спать голодной.

Человека, учинившего самосуд над моей Мамой, давным-давно уже нет в живых. Но я верю в то, что в назначенный час он, жалкий и трясущийся от животного страха, стоял перед Высшим Судом и держал ответ за все свои деяния на Земле. И в их ряду жестокая расправа над голодным ребёнком в глазах Самого Справедливого и Милосердного Судьи стала мерзейшим из грехов и решающим аргументом для отправки чёрной души этого человека прямиком в преисподнюю.

Нам неведомо знать, какие силы природы управляют человеческими судьбами. Это – тайна тайн. Но Некто, кто взирает на нас оттуда, из Вечности, не мог не содрогнуться, видя посреди заснеженного безлюдного простора крошечную фигурку испуганного ребёнка, который голодный, борясь с охватывающим его ужасом, проваливаясь по грудь в снег, шёл учиться.