Иван Образцов - Пробелы в географии. Серия рассказов

Но старик будто сам стал частью этого столба.

Он ни с кем не разговаривал и даже казался немного нечеловеком.

Потому что назвать его мертвым было нельзя, он все-таки жил в своей занюханой малюсенькой каморочке.

Но он ни с кем не общался, а просто выдвигал вперёд ящик очередному претенденту на столб, и если у кого-то не было мзды, то закрывал рукой калитку.

И любой здоровый, сильный, но не имеющий средств молодой кантошенец, опуская плечи, подчинялся, потому что это тоже была традиция…

***

И вот однажды в Кантошено уже не осталось в живых никого из тех, проснувшихся ранним утром и узнавших, что на масленичный столб никто из жителей села сапог не вешал.

Остался только столб и старик, остальные просто по-привычке жили, лазали на столб, вносили ритуальную мзду на будущее счастье и были уверены, что так было с самых древних времён.

Старик молчал и совершенно не пытался что-то вспоминать.

Он просто жил возле столба.

Так прошло и время, и жизнь целого поколения кантошенских людей, а старик уже не был человеком – то ли жил, то ли нет, и никем не интересовался, кроме желающих залезть на столб…

***

Но вот, по прошествии многих лет, ранним утром, когда «кукаре» уже прозвучало, но закончить не смог ни один петух, потому что задремал, так вот, ранним весенним утром все жители Кантошено проснулись одновременно, пронзенные одной и той же мыслью – в Катманду никто не знает о счастье!

Точно так же, как их праотцы, они молча поднялись из своих постелей, взяли на руки и подмышки детей, вышли из домов, собрались на краю села, остановившись в зимне-весеннем полумраке ещё не начавшегося утра.

Они стояли, и никто не знал, что делать и куда идти дальше.

Старик – хранитель масленичного столба – тот самый молодой человек, которому очень нравилось слово «бизнес» – тоже был здесь.

Впервые за многие годы ему приснился какой-то сон, и проснулся он, как и другие жители села, от той же мысли.

В Катманду никто не знает о счастьи!

Именно этот, когда-то молодой, кантошенец, Председатель сельсовета, сторож и охранник, хранитель культурного достояния, некогда считавшийся немного городским, очень культурным и даже цивилизованным человеком, именно этот старик был сегодня самым старым жителем Кантошено.

– Послушайте, я вспомнил! – сказал старик, и все головы повернулись в его сторону.

– Друзья, я прожил долгую жизнь! – все переглянулись, к чему это вдруг хранитель масленичного столба говорит в прошедшем времени.

Лиц видно не было, только марево поднимающихся дыханий вокруг каждой головы, словно ранним утром над рекой плывёт испарина, похожая на вуаль, но сырая и неприятная, если опустить в неё руку.

В эту испарину было опущено каждое лицо.

– Друзья, сегодня я должен сказать вам важную вещь!

– За все эти годы, я так и не узнал, кто же вешает сапоги на масленичный столб…

Кантошенцы зашумели, ведь оказалось, что этого не знает никто.

– Как? Как! Кто же вещает? Я– то думал… – сказал практически каждый про себя, но вслух проговорили только несколько самых истеричных кантошенских тёток.

– Нет, нет, нет! – продолжил самый старый кантошенец. – Я не об этом хотел сказать.

– Я прожил долгую жизнь, но так и не узнал ответа на главный и простой вопрос…

– Я так и не понял, почему в Катманду никто не знает о счастье?!

Бросив в толпу этот вопрос, старик повернулся спиной к утренним сумеркам и, обходя весенние склизские и ломкие лужи, запередвигался домой.

Как-то незаметно и по-привычке ковылял он к своей каморке, где лёг и задремал.

Пошумев, жители начали расходиться.

Матери тянули за хохолки и за пятки своих, уже разбежавшихся по навозным кучам и грязным щелям в заборе, кантошат и кантошаточек.

Кто-то даже пробубнил: «Что такое Катманду?»

А трое парней, которые только в этом году благополучно слазали на столб за своими «сапогами счастья», посмотрели на одного идущего в сторонке неудачника, который уже много лет не мог никак добраться до макушки столба.

И один из них громко произнес: «Вон, катмандинец, который не знает о счастье».

А тот неудавшийся столболаз постарался быстрее уйти к себе на свой двор, уверенный, что в следующем году он не будет катмандинцем и точно достанет с макушки масленичного столба свои «сапоги счастья»…

***

Старик так никогда и не узнал, что ответ, простой и понятный, был у каждого жителя Кантошено на ногах.

Ведь за все эти годы ни один катмандинец не то чтобы не лазал на масленичный столб, но даже не покупал сапоги у кантошенцев.