Кай - Медовый месяц

Лорелеи впервые испытывала любовь. Ей показалось, что точнее всего её описывает полный маленьких цветочков луг – букет из мелких радостей. Как и говорила мама, ей хотелось обнять Скайта, поделиться с ним заботой и сердцем, построить для него дом, тёплый и уютный, и никогда не отпускать. В её мечтах они уже строили домик в горах у берега солнечного озера. Посреди высился старый маяк, а вдали качался и трещал лес с высокими деревьями, аромат долетал аж настолько далеко. Вдвоём они жили там, вместе со всеми его животными и её цветами.

Лорелеи целую ночь перечитывала написанную пьесу. Только к утру она упала в постель, обессиленная. Девочка улыбалась утренней тишине и прохладному ветерку из окна. В её сердце разливались океаны нежности и тепла. Она обрела дом.

Сегодня девочке предстояла долгожданная встреча с учителем по вокалу. Лорелеи вышла из дома с лёгким плащом поверх плеч. Тёплый морской ветерок свободно гулял по её платью. С балконов свисали гроздья распускающихся петуний, в высокие кашпо на бульварах выносили цитрусовые деревья, у мясных лавок коты клянчили еду, прачки полоскали бельё в городском роднике. Смех и возгласы детей разлетались по переулкам с побережья. Рестораторы между тем обустраивали летние террасы на площадях да причалах. Девочка остановилась у дома с резными фонарями и тонкими барельефами, где с крыльца ей тотчас улыбнулась пышная девушка с густым русым волосом.

– Заходи, милая, – звонко выдала певица и взяла девочку за руку.

Они зашли в длинный ветвистый коридор. Стены, потолок и пол отделывал вельвет. В углах за матовыми плафонами на тумбах мерцали свечи. Сочась через стекло, огненные язычки колыхались на карминных стенах. Здесь словно всегда стояла тихая нежная ночь, обволакивающая, успокаивающая. После нескольких поворотов певица распахнула дверь в свой кабинет.

– Прошу, дорогая, время поставить твой шёлковый голосок! – прощебетала учитель.

По углам стояли торшеры на пару с полными цветов горшками да вазами, а посередине комнаты расположился славный чёрный рояль. Над ним висела хрустальная люстра. У окна примостилась чайная тумба с чайничком и связками высушенных роз с бордовыми лепестками, а в ящичках хранились невиданные сорта всякого сердцу угодного чая со свету, сочащегося живым ароматом в воздух: белый, чёрный, красный, зелёный, улун, ройбуш, каркаде, английский завтрак и даже загадочный жёлтый чай. Рисунки просторных оперных залов с маленькими певицами да монументальными голосами на сцене висели на стенах и придавали кабинету пущее торжество.

Амелия подпёрла крышку рояли и села на табурет. Мановением руки она пригласила девочку опуститься на стул поодаль. Лорелеи обняла вязаную мамину сумочку на коленях. С самого детства, как мама только начала носить её на плече, девочка пряталась за неё от любых незадач в жизни. Эта привычка осталась за ней до сих пор.

– Что ж, дорогая, для начала расскажи мне немного о себе, – начала певица. – Меня зовут Амелия, и в этом прекрасном уголочке мне довелось ставить голоса многих великих певцов. Кто знает, милая, быть может, ты будешь следующей? Будь уверена, дорогая, со мной ты обязательно воспоёшь! Сперва позволь узнать, как твоё имя.

– Лорелеи. Так зовут обитающую у скал деву с прекрасным голосом. Но я совершенно не умею петь и боюсь, что только потрачу ваше время впустую…

На деле же голос Леи всегда был замечательным. Да в детстве ей попался незадачливый педагог по вокалу, и она отбила у девочки всякую веру в себя. Она никогда не кричала, не хвалила Лорелеи и не говорила ровным счётом ничего, а взгляд у неё был такой скучающий, словно умом она всегда витала где-то далеко. Музыкой можно передать все чувства, и больше всего Лорелеи боялась снова увидеть этот взгляд и понять, что её голос не вызывает в людях ничего.

– Ох, что ты, счастье! – рассмеялась Амелия. – Я создаю голоса, дорогая. Даже когда человек говорит, что всё безнадёжно, я сделаю его гением в глазах других. Только спроси, милая, сколько на этом табурете сидело таких же конфузящихся дам и господ. Десятки, если уже не сотни! Я делаю голоса. От тебя требуется только довериться мне, дорогая Леи, и позволить своему телу использовать врождённый у любого человека музыкальный дар как ему подобает быть использованным.

Лорелеи почувствовала румянец на щеках. Впервые кто-то кроме мамы назвал её Леи. Ей нравилось это. Амелия источала особенное тепло: такому человеку хотелось отдаться всем сердцем. Она представила, как певица выступает в большом оперном зале полном тени и бархата. На просторной сцене она делает глубокий вдох, и раскатистые нежные ноты льются из её груди. Никто не сомневался, что эта женщина делает голоса, а не просто учит петь.