Кай - Медовый месяц

Когда Лорелеи исполнилось шесть, мама забрала её в свой небольшой дом в прибрежном городе. Сперва девочка терпеть не могла выходящие на узкие улицы маленькие высокие оконца, стоящие повсюду свечи, но со временем полюбила их всем сердцем, как походы в кафе. Людской говор, тихие улочки, ярмарки, побережье, розарии – словом, вся городская жизнь приглянулась ей.

Шло время, и телом девочка росла, хотя в душе её мало что менялось. Рядом со Скайтом она оставляла все манеры в стороне. Она хохотала, читала ему любимые книжки, сочиняла любившиеся ему поэмы. Некоторые дни Лорелеи целиком проводила дома и разбирала мамины вещи. Она вклеивала собранные ею со всего света марки в альбомы, раскладывала чай по жестяным коробочкам, латала и развешивала по шкафам старые платья, заменяла огарки свечей на новые свечи. На место скорби приходили тёплые воспоминания. Девочка делилась переживаниями со Скайтом, и он помогал ей справляться с ними.

Случилось, что он сказал ей:

– Мы ведь уходим все. Но никогда не теряем тех, кто однажды поселился в сердце. Такие люди навсегда с нами. Больше всего счастья им в нашей улыбке. Им бы не хотелось, чтоб ты всю жизнь провела в слезах даже после их ухода. Улыбайся, ради них, Лорелеи.

Мало-помалу она прислушалась к его словам. В город приходило лето. Каждое утро Лорелеи открывала окно и улыбалась навстречу теплу. С атласной шалью на плечах она заваривала травяной чай и пила его, ловя летящий с улицы цветочный аромат и слушая песни воробьёв да чаек. Яркое солнце и шум моря наполняли её нутро теплом. А по вечерам она слушала цикад и наполняла трубку вишней при закате. Лорели смотрела на подсвеченные свечами окна и вспоминала Скайта. Она пела ему песни, шептала стихи и заклинала ветер донести её слова ему.

Во сне девочка мечтала о нём. Жар поднимался из её груди и занимался румянцем на щеках. Ей снился сон. Она резвилась на ярком летнем лугу, рядом стояли мама с папой, держась за руки. Над многими цветами порхали бабочки и жужжали шмели. Лорелеи играла с таким же маленьким мальчиком, как она. С ним была его длинноволосая сестра и родители-пекари. Девочка играла с ними тремя, пока родители сидели на скрипучих качелях и с улыбкой обсуждали детей. Они были счастливы.

Лорелеи хотелось навсегда остаться на поляне рядом со Скайтом, его сестрой, их родителями и своими. Но яркие лучи утреннего солнца прогнали дремоту, и ей пришлось отпустить его. Лорелеи выглянула в окно, на пустынную улицу. Совсем скоро по ней полетит тополиный пух и вновь побегут дети.

Так пришло лето.

Лорелеи вышла из дома ранним утром, направившись в театр. Старый, с широкими видавшими виды сценами, тяжёлыми портерами и высокими люстрами. Девочка присела в коридоре и стала ждать своего череда. Она разглаживала волосы любимой маминой расчёской с изображением улыбающейся русалки.

Мама без памяти любила море. Особенно ей приходилось по душе гулять по миром забытым маякам. По длинным винтовым лестницам и прямиком в смотровую кабину, где она смахивала пыль со ржавых запылённых кресел и высматривала все до единой лодочки вдали. Мама всем сердцем надеялась, чей б корабль ни шёл, что команда вернётся домой в сохранности, где моряков встретят счастливые дети и возлюбленные. А по другую руку лежал лес: средь густых деревьев примостились лесорубы и ютилось бог знает сколько диковинных творений природы вдали от луча света. Мама обращалась то к воде, то к деревьям, и не сыскалось место в мире для неё роднее маяка между лесом и морем.

Девочка расчесала волосы и прижала сумку поближе к груди. Она никогда раньше не пробовала себя в актёрском деле и представляла, как это должно быть сложно. Через театр Лорелеи надеялась сблизиться с мамой. На сцене она смогла бы снова и снова переживать дорогие моменты и чувства, расставаться не пришлось бы никогда. Ей хотелось вернуться в лучшие места своей жизни и посетить те, где она мечтала побывать.

Вскоре Лорелеи приняли. Она волновалась, но выступила хорошо. Её попросили сыграть домохозяйку, которая прибиралась на кухне под простенькую песенку. Ей прекрасно удалось передать образ, правда песня показалась ей никудышной. В итоге Лорелеи назначили учителя по вокалу и фортепиано и решили отпустить с богом. Девочку поразило, как прохладно эти люди принимают артистов. Они казались такими далёкими от мира, им будто едва удавалось разглядеть происходящее на сцене. Сами они вовсе не были прекрасными актёрами. В их действиях не было жизни. Что-то в их глазах и нескладных движениях выдавало игру. Актёры словно боялись зайти слишком далеко и сердцем прочувствовать эмоции другого человека. Поэтому даже вне сцены они чувствовали пугающе мало. Наверно, им до сих пор невдомёк, что в жизни не бывает счастья без печали и обид, и всё они бегут. Вот и вся жизнь становится сплошной игрой в чужие сердца и жизни.