Сергей Тюленев - Других у Бога нет

Поэтому, вернувшись домой, он, бросив топор в прихожей, не снимая и не стряхивая снега с валенок, прошёл в комнату и тут же начал листать страницы телефонного справочника. Утром, уставший и обессиленный, он поехал в больницу. Морг, стоявший неподалёку от главного корпуса, был такой же старый, как и он сам. Войдя внутрь, он ощутил запах плесени и сырости. На металлическом столе лежала его жена – её одевали и укладывали в гроб. «Завтра. – Услышал он голос санитара и вздрогнул. – Придёте к десяти часам и заберёте тело». – «Завтра», – прошептал он чуть слышно и подошёл к ней. «И вот, для вас записка», – санитар протянул сложенный вдвое листок школьной тетради. Пальцы старика задрожали, влажные от слёз глаза побежали по строчкам, раскрывая смысл сознанию: «Миша, я ухожу. Напоследок хочу покаяться и испросить у тебя прощения. Сейчас я понимаю, какими мелкими и глупыми были наши ссоры. Ты хороший, а главное – очень добрый человек. Всю жизнь я любила только тебя. Прощай». Мужчина свернул листочек, бережно убрал его во внутренний карман старого пиджака, медленно вышел из морга и, сев в автобус, поехал домой. А через два дня на городском кладбище, прямо у оврага, свежая земля отдавала тепло морозу, поднимая слабые струйки пара. В изголовье могилы стоял деревянный крест, а на его табличке, неумело, краской были написаны две фамилии и один день смерти».

– Зачем?.. – произнесла Маруся чуть слышно. – Это плохой рассказ…

Её глаза плакали, лицо отражало страдания и сочувствие. Свечи, заметно уменьшившись, расползлись воском по столу, огонь их подрагивал, заставляя тени от предметов, стоящих в зале, шевелиться.

– Ты даже не знаешь, что ты сейчас сделал… – сказала она громче, встав с кресла и переходя на пол рядом с ним. – Представляешь, нам позвонили родственники и сказали, что умерла моя бабушка, а пока мы ехали на машине, умер дед. Заходим в дом, а там два гроба.

Глеб обнял её, рассказ получился. Её лицо, слова и глаза говорили ему, что маленькие тревоги и проблемы ушли, уступив место размышлениям о великой силе любви.

– Пойдём, – произнёс Глеб, подавая ей руку, – я знал…

Она не дала ему договорить – поцелуй запечатал его рот нежностью, говорящей, что на сегодня время разговоров закончилось.

Второй день разбудил их дверным звонком.

– Ну что, – с порога резко начал говорить Искандер, – я выяснил через своих людей в Москве, что дела твои плохи… но я могу помочь. – Он достал из холодильника водку, закуску, а из кармана – зеленый дипломатический паспорт.

– Мы сейчас выпьем, ты подпишешь бумаги о передаче мне в собственность участков на Озинском месторождении и я… – Он остановился, внимательно посмотрел на Марию. – Вывожу вас на своей машине на турецкую территорию.

Глеб с женой переглянулись.

– Искандер, – начал говорить Глеб как можно спокойнее, – спасибо тебе, конечно, за гостеприимство, но пару ночей в этом доме не могут стоять двухсот гектаров земли. И почему ты решил, что мне нужно убегать с Кипра?

– Да потому что я уверен, что именно ты организовал эту кражу! Я даже догадываюсь – для кого. Ты, конечно, ещё тот фрукт. Думаешь, не знаю, как ты помог бежать из России президенту холдинга СКИФ, а потом, войдя к нему в доверие и проработав на него целых два года, сдал его австрийской полиции. Вот, смотри, – он достал из кармана записную книжку, – это телефоны первых лиц всех наших силовых структур. Я как депутат такие связи имею, такие возможности…

Глеб слушал его и не слушал одновременно. Он хорошо знал этого человека. Папки с аккуратно подшитыми документами, собранные службой безопасности холдинга СКИФ, выписки с его счетов, документы на покупку домов, яхт, автомобилей, огромные суммы наличных денег, передаваемых курьерами под расписки, легальные и не легальные операции с оффшорными компаниями – всё хранилось в его рабочем кабинете под грифом «Криминал».

Он перевёл взгляд на жену, выражение её лица менялось. Растерянность, недоверие и даже страх, появившейся в морщинках лба, говорили ему, что она, как самый обычный человек, воспринимала длинный диалог депутата и тут же примеряла его слова к действительности.

«Молодец, – отметил он про себя, – верит людям, ещё считает, что человек, стоящий у власти или выбранный народом в Государственную Думу, обязательно должен быть порядочным».

– Ну так что? – Искандер протянул ему рюмку водки. – По рукам! Я спасаю твою жизнь. Не хочешь в Турцию, сейчас звоню Послу, и мы перевозим тебя на территорию нашего Посольства, а ты передаёшь мне землю в Москве.