Сергей Тюленев - Других у Бога нет

– Вот, – он протянул Марусе бумаги, – это протоколы изъятия, они оставили их в гостиной. Тут написано, что у вас нашли изумруды, полудрагоценные камни ювелирной огранки и кристаллы настоящих алмазов. Я так понимаю, они ещё хотят обвинить Глеба в незаконном хранении драгоценных камней.

Глаза Маруси наполнялись слезами. Беда окружала со всех сторон, отбирая последние силы, сбереженные для борьбы. Она встала с дивана, положила на стол документы и пошла в спальню; неожиданно сильный сон прямо в одежде уложил её на кровать и накрыл одеялом.

Глеб сидел один на заднем сиденье автомобиля, рассматривал свои наручники, считал звенья, их соединяющие, зубчики до замка, изучал сильно оцарапанное отверстие под ключ и думал о допросе. Теперь это было самым важным. Понимание того, что через несколько минут начнётся своеобразная игра интеллектов, заключённая в словах, провокациях и обвинениях, заставляла его собраться, вспомнить все детали встреч с хозяином картины. Он настраивался на некое соревнование, понимая, что ему будут задаваться сложные вопросы, ответы на которые нужно будет находить мгновенно. Ему казалось, что данный вид общения с полицейскими должен походить на стрельбу по тарелочкам. Траектория неизвестна, скорость неизвестна, а попасть нужно – соединив палец на спусковом крючке с мгновенной, анализирующий все аспекты, интуицией.

Неожиданно вибрация во внутреннем кармане ветровки нарушила все его мысли, заставив достать телефон и посмотреть на адресата.

– Папа, – услышал он голос дочери, нажав на соединение, – куда пропал? Я уже третий день не могу до тебя дозвониться. Интернет, газеты пишут, что тебя разыскивает Интерпол, что ты совершил преступление, организовав кражу дорогой картины.

– Шурка, – еле слышно произнёс Глеб, посмотрев на своих конвоиров, – как здорово, что ты позвонила.

– Мы с мамой ничего не понимаем! Телефон твой молчит, я уже стала думать – а вдруг тебя убили? К нам вчера приходила полиция, спрашивали, где тебя искать, чем ты занимаешься и сколько у тебя денег.

– Дочурка, что ты столько вопросов задаёшь. Я жив, здоров, сейчас меня везут в тюрьму, я сегодня добровольно сдался. Лучше расскажи, как живешь, как там мои внуки поживают? – Разговор приносил ему успокоение, голос его любимой девочки придал ему уверенности в том, что семья, дети волнуются и очень хотят поддержать его и помочь.

– У нас всё хорошо. Мама сняла большую яхту, позвала своих друзей и мы катаемся. Ты, наверное, забыл – у неё сегодня день рождения, и у нас очень большая программа…

Она говорила, смеялась, отвлекалась на чьи-то вопросы, снова продолжала рассказывать о празднике и подарках для мамы, а настроение Глеба, так сильно вспорхнувшее, когда он услышал голос дочери, менялось.

– Подожди, – перебил он её, – ты приедешь ко мне в тюрьму? Очень хочу тебя увидеть.

– Даже не знаю, – ответила она так быстро, как будто ждала этого вопроса. – Мы сейчас плывём на другой конец острова. Завтра и послезавтра – живем в отличном пятизвёздочном отеле, потом возвращаемся на яхте в Лимассол. Представляешь, какая у нас насыщенная программа!

– Рад за тебя, – произнёс он, отключая телефон. Ужасная параллель, пролетевшая через года, пронзила его схожестью слов и интонаций. Глеб откинулся на спинку сиденья и вспомнил, как двенадцать лет назад его арестовали в Намибии. Как полицейские побоялись обыскивать его, и поэтому он оказался в камере с телефоном. Как набрал он номер жены, стараясь рассказать о своём трудном положении, и как услышал в ответ – безразличие.

Он улыбнулся. Надежда, что, может быть, дочь не совсем поняла его слова о тюрьме мелькнула лучиком, разгоняющим плохие мысли и осталась, как ниточка спасения, за которую Глеб, схватившись двумя руками, потянул, уговаривая себя, что она обязательно к нему придёт.

Машина остановилась во внутреннем дворе тюрьмы. Глеб очнулся от своих воспоминаний, вышел из автомобиля, прищурившись, посмотрел на яркое солнце, почувствовал его тепло на лице и пошел следом за полицейскими.

Пять минут хождения по коридорам и лестницам привели его к двери на третьем этаже. У входа в комнату толпились люди; было видно, что все они собрались тут именно для того, чтобы посмотреть на русского, совершившего самую громкую кражу за всё время их работы в полиции.

Глеб вошёл внутрь помещения, сел на указанный ему стул и стал с любопытством рассматривать интерьер. Через несколько секунд он демонстративно улыбнулся, давая собравшимся понять, что ему очень нравятся десятки спортивных кубков в старом шкафу, фотографии футбольных команд разных лет, грязные чашки из-под кофе и пустые стаканы на подносе.