Макс Муди - История одного ублюдка. Все случится однажды

Незаметно наступил вечер. За большим окном снова полил дождь, капли которого вырисовывали на стекле замысловатые абстрактные узоры. Кофейня постепенно заполнялась людьми. Школьники-вейперы, от которых дурманящий кофейный аромат перемешался с парами глицерина. Парочки студентов, воспевающих телячьи нежности. Таксисты в потертых кожаных куртках. Типичные клерки в отутюженных костюмах.

Пока мы болтали с Лилу, я узнал, что она училась в одиннадцатом классе самой обыкновенной школы. На уроки ходила редко. Что делать дальше со своей жизнью представляла очень смутно.

– Уже пора выбрать, чем будешь жить после школы, – я не хотел показаться занудой, но подобные заученные фразы вылетали как-то сами собой.

– Да, все так говорят. А я… – она осеклась на полуслове.

– А ты значит вся такая независимая и самоуверенная?

– Нет. Но я точно знаю, что для чего-то тут оказалась. Ничего не бывает просто так.

– Это понятно. Но перво-наперво человеку нужен кусок хлеба и не текущая крыша над головой, все остальное так, для видимости. А на панель, думаю, ты не горишь желанием идти.

Я совсем забыл про работу за болтовней с Лилу. И, если бы не звонок старшего бармена, так и не вспомнил бы. Наспех, расплатившись за кофе и одев пальто, я попрощался с девушкой. Только когда пробежал несколько кварталов, благо до бара было рукой подать, я вспомнил, что забыл спросить ее номер.

– Вот черт, – вырвалось у меня вслух.

В час ночи, когда я уже собрался закрывать смену и бар, в дверях показался массивный мужской силуэт. Я дико устал и никакой радости новый посетитель во мне не вызвал. Я холодно поприветствовал его, предложил выпить. Он попросил «Манхеттен». Я машинально залил в шейкер ржаной виски, красный вермут, кинул несколько кубиков льда туда же, затем перемешал все и вылил в коктейльную рюмку, украсив вишней. Поздний гость сделал глоток и, поморщившись, выдал:

– Дерьмо.

Я так и не понял, про что именно говорил он. Но общее настроение передал. В одном слове перемешались, точно в коктейле, боль, тоска и усталость. Он сел на высокий стул и ударил кулаком по барной стойке.

– Понимаешь, друг, – начал он, – Она просто собрала вещи и ушла. Даже записочки не оставила. А может мне все это приснилось, а?

– Обычно во снах все более, как бы сказать, – я задумался, – радостнее что-ли. Всегда понимаешь, где бред, а где нет.

– Это ты прав, старина. Но вот оказывается, как бывает. Что нужно-то этим женщинам? Деньги были. Секс был. Галереи всякие, выставки, рестораны, театры, друзья. Даже с ее мамой ладил. А она взяла, собрала вещи и ушла.

– Буковски читали?

– Что ты выкаешь-то? Терпеть не могу. Да, читал. Давно, еще в школе.

– Значит перечитай, самого главного не уяснил получается.

– А ты вот прям знаешь?

– Женщина она… Ну вот по утрам ты говорил ей, какая она красивая?

– Ну… иногда, по выходным.

– А охапки цветов, вот просто так, кидал в ноги?

– В начале то конечно, да.

– А ужин хоть раз сам приготовил?

– Из меня повар, как из муравья бегемот.

– Вот тебе и ответ, дружище. А теперь тебе бы выспаться. С утра всегда все понятнее.

Утро я встретил на крыше высотного дома, отговаривая девушку от самоубийства.

Чашка кофе. Бутылка «Jim Beam». Старомодная печатная машинка. Аккустика на коленях. Едкий, как морфий, свет уличного фонаря за окном. Пустой лист. Тяжелые комья снега кружат на ветру. Вполне романтично. Но только в квартире, кроме меня, ни души. Звучит как начало печального повествования об опущении на дно.

Я набрал ее номер, который знал наизусть. Три гудка – тишина. Семь гудков – тишина. Я сбросил вызов. Мне стало грустно. Я соскучился по ней. По ее шелковистым волосам. По ее бархатной коже. По ее, временами обиженному, взгляду. По ее смеху. По улыбке на обветренных губах. По теплу ладони на своей щеке.

– Хватит, – произнес я вслух, осматривая комнату.

Простой дубовый стол, несколько деревянных стульев, настенные полки для книг. Две абстрактных картины какого-то восточного художника, висевшие на стенах – единственное, чем эта комната выделялась от миллиона таких же по миру. А, нет! Еще около дивана стояла огромная китайская ваза из какой-то коллекции супермодного дизайнера. Откуда она у меня появилась я, как ни старался, вспомнить не смог.

Я стал потихоньку клевать носом. Но тут в дверь раздался звонок. Я еле-еле поднял свое уставшее тело и поплелся к двери, прихватив с собой бутылочку бурбона со стола. Сходу открыл дверь и встретил парня лет двадцати в безразмерной белой рубашке и помятых брюках. Выглядел он не очень. Сразу видно – студент – вот и подрабатывает, втюхивая людям всякую ненужную херню.