Макс Муди - История одного ублюдка. Все случится однажды

– Какая-то магия окна и времени, – тихо сказал я.

– Что? – откликнулся бариста.

– Да так, мысли вслух. Рассчитаешь меня?

Заплатив за кофе, я решительными шагами двинулся в девушке. Она заметила меня. У нее были восточные черты лица – чуть узковатый разрез глаз, видимые скулы.

– Я сяду? – мой голос показался немного отрешенным.

– Да, конечно.

– Меня зовут Макс. И я не мог не подойти. Знаю, звучит странно. Но что-то мне подсказывает, что напротив меня сидит моя девушка.

– Как смело.

– Ну так, кровь ведь горячая. И да, знаю, это все не очень работает.

– Что не работает? – у нее был высокий и в тоже время звучный голос.

– Когда ты подходишь к девушке и начинаешь строить из себя крутого парня.

– Ты так уверен?

– Раз мы перешли на ты, то уже нет, – я рассмотрел книгу. Довлатов «Соло на ундервуде».

– Зови Блэкки. Друзья обычно так называют.

Такое настроение бывает только поздней осенью, когда в частицах воздуха уже слышится дыхание зимы. Это что-то среднее между тоской о вечности и осознанием того, что год заканчивается. А что я сделал? Чего не сделал? Заезженные вопросы, на которые у каждого есть свой ответ. Мой знакомый говорил, что жизнь не обходится без банальностей, и вся соль в том, чтобы научиться добавлять безумия в повседневную рутину.

Теперь пару слов о себе. Меня зовут Макс. А прозвище получил в честь героя из любимого сериала. Так что я Макс Муди. Почти как Хэнк Муди, только Макс. Родился я в каком-то городке где-то в России, а всю сознательную жизнь прожил в Самаре. Неплохой городок. Но не лежало у меня к нему сердце. Поэтому, только исполнилось восемнадцать, я свалил в Питер. Нихрена у меня не было. Только не убиваемая самоуверенность, пачка «Мальборо», наушники «Сони» и рюкзак с вещами. Но и тут мне как-то не удалось запрыгнуть на поезд под названием жизнь. Даже на подножке места не осталось. Год я был в состоянии какой-то невесомости. Шлялся по барам, тусил с неуспешными рокерами, периодически просыпался с представительницами прекрасного пола. Однако, не могу сказать, что все эти дни были проведены за зря. Думаю, Горький, называл бы это «моими университетами».

Ежедневно я встречал десятки интересных людей. Каждый из них был личностью, но меня от них коробило. И я все не мог взять в толк, почему так происходит. А сегодня, до меня вдруг доперло. Эдакая идея фикс. Инсайт, как теперь модного говорить а иными слова переосмысление чего-то. Все эти люди были изгоями, лишними людьми, такими как Печорин, Бельтов и другие. Мироздание, как бы, выкинуло их на обочину. И они стояли там, толкая всякому прохожему свою правду.

Месяц назад судьба меня столкнула с ней. Очередная банальная случайность, хотя, если верить восточным философиям, случайности не случайны. Был понедельник, я плелся по Лиговскому, не зная как побыстрее окунуться в ночь.

Себе на жизнь я зарабатывал, мешая алкоголь, в маленьком баре на Варшавской, недалеко от Парка Победы, в котором я и оказался. Дошел до памятника Г. К. Жукову, уселся на скамейку под высоким фонарем и стал всматриваться в суровые, местами грубые, черты великого полководца. А ведь тут шли бои. Совсем недавно. Каких-то пол века прошло. Я закрыл глаза, представляя себе войну. Мне слышались крики, вопли, взрывы снарядов. На губах ощущалась пыль, перемешанная с чем-то соленым. Вдруг я понял, это кровь. Резкая боль из ниоткуда пронзила кожу под нижним правым ребром. Я открыл глаза, а затем мимо «Евразии» вышел к «Кофе Хаузу». Несмотря на час пик, в кофейне было полно свободных столиков.

Я заказал капучино с ореховым сиропом и кусочек чизкейка. Выбирая, куда усесться, я заметил девушку, сидящую около окна. На ней был синий свитер толстой вязки, узкие разорванные на коленях джинсы и черно-белые кеды. На лице минимум косметики, в ушах красивой формы по золотой серьге. На столе перед ней стоял остывший американо, айфон и несколько книг современных авторов. Пелевин, Мураками, Паланик. Я подошел к ней, не зная, как начать разговор:

– Я сяду?

– Что? – она сняла наушники.

На меня взглянула пара совершенно нереальных глаз. Цвет которых колебался от небесно-голубого до травянисто-зеленого. Тонкие черты лица. Впалые щеки. Ярко очерченные скулы. Родинка на шее. Длинные коричневые волосы. Пару минут мы, молча, разглядывали друг друга.

– Я – Макс, – ко мне уже вернулась моя былая самоуверенность, – а ты?

– Друзья зовут Лилу, – он протянула тонкую, сделанную точно из фарфора руку с небольшими созвездиями вен, – Помнишь в «Пятом элементе» была?