Ольга Матвеева - В следующей жизни

– А я проживаю теперь в секторе переоценки ценностей.

– И что это значит?

– Это значит, что Загробный мир поделен на сектора. Меня вот направили в сектор переоценки ценностей.

– А я где?

– Ты… Ты – в секторе досудебного ожидания.

– Так суд все-таки будет? Это не выдумки? – Алеша испугался.

– Будет, – подтвердила бабушка и вздохнула.

– Это страшно?

– Я не знаю, как это будет у тебя. – Бабушка снова вздохнула. – Я была всего на нескольких судах. На одном судили меня, на других, я выступала в качестве свидетеля. Сам суд… да – это страшно. Ни на одном экзамене в жизни мне так страшно не было. Собственно, сравнение с экзаменом вообще, наверное, не уместно. Но в итоге, приговор мне вынесли мягкий, то есть, в ад я не попала.

– Ад и в самом деле существует?

– Да, просто называется он по-другому – сектор искупления.

– О, Боже! – Алеша схватился за голову.

– Кстати, Бог тоже, вроде, есть, но только я его не видела и здесь. И никто из моих знакомых не видел.

– А кто тогда вершит суд?

– Судьи, точно так же, как и на Земле.

– Я ничего не понимаю. Ничего не понимаю. – Алеша начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Алешенька, ты все поймешь. Ты привыкнешь. Как же я по тебе соскучилась! Не ожидала я, конечно, увидеть тебя так скоро, но что ж поделаешь. Все в руках божьих. – Бабушка подошла к Алеше и стала гладить его по голове.

– Хорошо, что ты пришла, – прошептал Алеша, – теперь мне не так одиноко.

– Как же я могла не прийти? Мы же семья. Ты же мой любимый внучек.

– То есть получается, что после смерти у человека остаются те же чувства, что и при жизни? А что и семьи здесь есть?

– Случается иногда, что земные семьи собираются вместе и здесь. Но это редкость. – Бабушка вздохнула. – Во-первых, шансы на то, чтобы все попали в один сектор, равны нулю. А, во-вторых, – бабушка снова вздохнула, – часто бывшие супруги в загробном-то мире не то что жить вместе не хотят, они знать друг друга не желают. Вот как мы с твоим дедом. – Она утерла слезинку. Алеша сделал вид, что ничего не заметил. – То есть бывшие мужья и жены редко остаются вместе, а вот родственные связи поддерживаются.

– Ба.. – Алеша запнулся, он так и не смог решить, как ему называть эту молодую красивую женщину, которая приходится ему родной бабушкой, – а влюбляться здесь можно? – Он, конечно, имел сейчас в виду не чувства, не до амуров ему сейчас было. Он имел в виду секс. Но не мог же он спросить об этом собственную бабушку.

– Можно, Алешенька, можно, – она кокетливо улыбнулась и коснулась своих волос. – Но это будет зависеть от того, что решит суд. Понимаешь, в этом мире у каждого свои условия проживания. Даже если они обитают в одном секторе, у них все по-разному. И то, что позволено одному, не позволено другому. И возможности у всех разные. – Бабушка вдруг погрустнела. – Судьи были ко мне снисходительны, они сказали, что если уж я любила в прошлой жизни, то они оставят мне эту способность и в новой, но я должна переосмыслить свое отношение к этому чувству. Они сказали, что любовь – это совсем не то, что мне кажется, и я должна это понять.

– Поняла? – спросил Алеша осторожно. Бабушка отрицательно покачала головой.

– Если бы поняла, меня бы уже здесь не было. Я должна научиться отпускать людей, которые мне дороги. А у меня не получается. Не получается! А когда я научусь, то смогу вернуться на землю.

– На землю можно вернуться?

Бабушка кивнула.

– Слишком много вопросов, Алешенька. Обсудишь это со своим куратором. Думаю, он сумеет в большей степени удовлетворить твое любопытство. – Она вдруг стала холодна. – Извини, мой мальчик, но мне пора идти.

– Последний вопрос. Ты же умерла, когда тебе было за семьдесят. Как ты себя чувствуешь в молодом теле? Или это правда, что душа не стареет?

– Не знаю, наверное, да. В общем, человек никогда не взрослеет и чувствует себя моложе своего биологического возраста. Помнишь, я всегда говорила: я не старая, в душе мне семнадцать? Так вот это оказалось правдой. – Она усмехнулась. – Кстати, пока у тебя не отобрали возможность творить, придумай себе какой-нибудь чудесный дом, такой, о котором ты всегда мечтал. Ну, до скорого свидания! Если захочешь посетить свои похороны, я готова тебя сопровождать. Она обняла Алешу, поцеловала в щеку и… исчезла.

Стамбул. Район Таксим.

В такси она рыдала. Он не знал, что с ней происходит, он не знал, чем ей помочь. Да и не хотел он ей помогать. Хотелось поскорее от нее избавиться. Вечер пятницы безнадежно испорчен. Она даже не красивая. Ну, может быть, и красивая, но из-за этих слез ее лицо распухло. Ничего не понять. Но она сексуальная. Его влечет к ней. Но все равно хочется сбежать. Кому нужна женщина в истерике? Но жаль ее. Как ее сейчас бросишь? Он довезет ее до отеля и уедет. Он еще может успеть в клуб, где сегодня собираются его друзья. И он очень надеется, что там не будет сумасшедших русских баб в слезах и соплях. Пусть они будут пьяные, веселые и готовые к приключениям. А она все плачет. И он даже не знает, как ее зовут. Нелепая ситуация.