Алексей Кузьмин - Завещание врага

«По-моему, я их уже достаточно расслабил, можно переходить к сути. Надеюсь, они поймут меня правильно».

Он посмотрел на собравшихся, и поскольку желающих высказаться не наблюдалось, продолжил:

– Итак, дети, я хотел бы подвести под своей борьбой некоторую черту. Мне хотелось бы, что бы мой уход, с одной стороны, вогнал максимально большую торпеду в задницу моим врагам, с другой запомнился бы надолго или, еще лучше сказать, – навсегда. Также мне хотелось бы несколько облегчить свою вину перед Россией и вернуть ей хоть что-то, что было позаимствовано, будем теперь считать «напрокат». Я не один год размышлял над тем, что можно сделать, и вот буквально на днях решение пришло само. Все очень просто: вы получите после моей смерти по миллиарду долларов, а вот полмиллиарда, вы уж простите, я заберу с собой…

Город находился вдали от железных дорог. Через него не проходили автомобильные магистрали. Здесь не было заводов или фабрик, не было и работы. Люди жили тут потому, что в разное время родились именно тут. Сюда никто не перебирался жить. Здесь уже не помнили, когда кто-нибудь справлял новоселье. Но и отсюда сбежать мало кому удавалось. Некуда бежать, да и незачем… К городу от районного центра вела когда-то асфальтированная дорога, которая и заканчивалась под именем улицы Ленина на дальней окраине у последнего двора. И, хотя дальше дорог уже не было, России за городом было еще сколько хочешь. До западной границы никак не меньше двухсот километров.

Степан проснулся от того, что ему приснился пожар. Как-то очень натурально все это происходило во сне, и даже проснувшись, он еще чувствовал жар пламени. В спальне действительно было жарковато. Температура этим августом била все рекорды. Степан повернулся на другой бок и попробовал уснуть снова, темнота за окном свидетельствовала о том, что до утра далеко и рановато еще просыпаться. Рядом спала местная учительница Лена. Его последнее обзаведение, так он ее сам про себя называл. Фамилия Лены была – Степанова, так что оказаться в одной постели было им суждено судьбой. Это он Ленке сразу же, как представился случай, и объяснил. Контраргументов у той не нашлось, и вот уже месяц они были вместе. Степан приближался к сороковнику (в этом году без отмечания!), а ленкиного возраста он не знал. Полагал, что чуть за тридцать и ладно. На его вкус выглядела она супер, особенно, когда на ней уже ничего не было, и все только начиналось.

Степан со всей возможной аккуратностью перебрался через любимую. Та, само собой, все равно проснулась, но спрашивать ничего, умница, не стала. И так было понятно, что Степа двинул курить. В доме не стал, ночью даже заядлые курильщики не любят, когда накурено. Вышел за дверь в утренние сумерки и вздохнул полной грудью. Ночную прохладу можно было назвать так лишь условно. За ночь земля не успевала остывать и сейчас отдавала накопленное за день тепло. В воздухе едва уловимо ощущался запах гари. По телеку вчера рассказывали, что в соседних районах опять горят торфяники.

По изворским меркам Степин дом был очень даже ничего. Если не сказать лучший в городе. Два кирпичных этажа, гостиная с камином, два санузла, собственное водоснабжение, отопление и канализация. В это строительство Степа вложил почти все деньги, которые достались ему после смерти родителей. По отцовской линии Степан числился дворянином, и его прапрадеды владели в здешних краях землей и лесами, мануфактурами и конными заводами. Так уж вышло, что некоторые остатки былой роскоши дошли до Степы в виде фамильных бриллиантов, которые за годы советской власти реализовать не удалось. Может быть, и незачем было, а в нынешние времена – самый раз. Вот Степа десяток лет назад и смотался в «саму» Москву и продал камни за сумму в Изворске неслыханную – четверть миллиона долларов. Из них 200 потратил на покупку участка, строительство дома и обустройство. А оставшиеся пятьдесят вложил в местный бизнес – лесопилку. И ни разу об этом не пожалел. Став совладельцем, он никакого участия в делах не принимал, а его партнер Михалыч, регулярно заезжал к Степе в начале месяца. Выпивал вместе с ним не меньше литра, и вручал со всей возможной торжественностью небольшую пачку денег, которых Степе вполне хватало на спокойную его жизнь.

Мало-помалу светало. Небо над Изворском, еще, кажется, минуту назад черно-звездное начало сереть и одновременно наливаться красным. Степа, оказавшись этому свидетелем, решил закурить вторую. Дом его стоял на господствующей высоте, и с крыльца открывалась панорама на большую часть города. Степа уже привык к этому виду, но сегодня он вдруг показался ему каким-то особенным. Изворск весь был двухэтажный с неизменными совковыми шестью сотками вокруг любого дома. Каждая свободная сотка, разумеется, была отдана под огород. Кроме того, всюду имелись свои несколько яблонь и вишня со сливой. Жители города по большей части нигде не работали, кроме своих приусадебных участков. С них и кормились.