Светлана Журавская - Тень, ведомая Богом

Здравствуй, Мария! Я пишу тебе, все еще не веря произошедшему, но ты должна знать.

Сегодня не стало нашего хорошего друга Микаэля. Он до последнего надеялся тебя увидеть, сказал перед смертью, что ты свободна от обещаний, данных ему.

Хрустальный перезвон люстры нарушал лишь тихий плач человека, сидевшего в углу комнаты, обхватив голову руками, уткнувшись в колени. От очередного дуновения ветра одна из хрустальных капель звякнула и полетела на пол. От неожиданного звука молодая женщина, плакавшая в темноте, подняла голову. Она нашла глазами источник шума, потом перевела глаза на ноутбук, и снова защипало глаза, несколько слезинок скатилось по щекам женщины. Она смотрела на последнее предложение и перечитывала его снова и снова, будто это могло что-то изменить.

– Ни одно обещание его не вернет… – прошептала она. На часах было без пятнадцати шесть. – Что ж, так рано на работу я еще не собиралась. – Она встала на ноги и подошла к окну, сделала глубокий вдох. От морозного воздуха по спине бегали мурашки. – Холодно, значит, еще жива, – сказала она, глядя в небо.

Вытерев с лица слезы, она пошла в ванную.

Ее звали Мария Лазарь, ей было всего 33 года, а она уже работала помощником видного в Нью-Йорке психоаналитика, который порой позволял ей самой вести прием. Пожилой психоаналитик Гэбриэл Зев частенько прибегал в своей практике к гипнозу. Порой не столько ради лечебного эффекта, сколько по прихоти пациентов, которые были готовы платить за удивительный опыт. Зев считал, что ему несказанно повезло, когда ему в помощницы досталась Мария Лазарь. Гэбриэл не уставал повторять, что у нее был талант к гипнозу, она могла погрузить в гипноз любого уровня практически любого пациента. Да и еще она была чистокровной еврейкой из хорошей семьи, что было, бесспорно, ценностью для Зева, закоренелого сиониста и ортодокса. Пускай и со своими принципами.

Расчесав свои длинные темно-каштановые волосы, Мария подошла к зеркалу. На столике лежали два контейнера для линз. Лазарь неохотно открыла один из них, ловким движением подцепила первую линзу и поднесла к глазу.

– Ненавижу… – выдохнула она и вставила линзу, затем вторую. Она подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Темно-коричневые глаза, почти черные, смотрели на нее из зеркала. Она коснулась своего отражения рукой, провела по глазам. – Такие чужие, такая не я…

Отмахнувшись от дурных мыслей и неугодных воспоминаний, она собрала волосы в пучок и пошла одеваться. Перед выходом из дома она глянула на часы: было все еще рано, до работы можно пройтись пешком.

Мария вышла из квартиры, окинула длинный коридор безразличным взглядом. В конце коридора у окна стоял мужчина и курил, задумчиво разглядывая оконное стекло. Лазарь направилась к лестнице, мужчина не реагировал на нее, будто и не видел вовсе. Спустившись на первый этаж, она подошла к почтовым ящикам и заглянула в ящик номер 108 – пусто. Ей давно уже не приходило писем, особенно писем с хорошими новостями. Тяжелая входная дверь со скрипом открылась, и в подъезд вошла молодая женщина. Чернокожая американка молча прошла мимо Марии и поднялась по лестнице, через минуту за ней следом забежали два ребенка. Они тоже не отреагировали на белую соседку. Лазарь вышла на улицу. У подъезда, несмотря на ранний час, толпились люди. Стороннему наблюдателю могло бы показаться странным, что чернокожие не обращают никакого внимания на белую женщину, живущую в этом доме. Ни одного едкого комментария, ни одного косого взгляда. Мария без интереса прошла мимо своих соседей и вышла на бульвар. Старенькая миссис Рудольф поливала молодой клен, что посадил год назад ее ныне покойный внук. Она, как и все, не обратила внимания на Марию.

Накинув теплый платок на голову и поправив сумку, Лазарь направилась в сторону автобусной остановки. Когда она подходила к пешеходному переходу, подъезжавшая машина остановилась. Женщина перешла дорогу.

– Не такая уж я и невидимая, – улыбнулась она.

Автобусная остановка была рядом с пиццерией «Domino». На остановке никого не было. Лазарь села на скамейку и достала из кармана пачку сигарет.

– Что ж, пока полиция нравов меня не поймала, можно и покурить. – Она закурила, задумчиво разглядывая коробку. – Даже сигареты тут не такие… мне не хватает тех, наших, – сказала она вслух, выпуская клуб дыма.

Снова пошел снег, и теперь Мария точно не могла отказать себе в том, чтобы пройтись пешком. Она затушила сигарету об один из мусорных контейнеров, что стояли вдоль дома, и направилась в сторону Центрального парка. До начала ее рабочего дня все еще оставалось полтора часа.