Александр Шимловский - СЕННААР. Книга.1 Иосиф

Штормило. Свинцовые воды Балтики, гадливо пенясь, выбрасывали на песчаные берега отрыжку ненасытных глубин. Вместе с обломками деревянных судов, ракушками и рыбными скелетами, отжившими и полуживыми водорослями, море отторгало въевшиеся в её печёнки янтарные камни. (Здорово!) На первый, да и последующие взгляды, полудрагоценное сырьё выглядело ой как неказисто. Только побывав в руках искусного мастера, невзрачные камушки обретали цвет и прозрачность хмельного пива…

(О чём это я? Что за янтарь с пивным привкусом? Я пишу отнюдь не рекламный проспект литовского пива с янтарным цветом, я работаю над , над?… романом. Однако подспудная логика мышления подсказывает, что ступаю верной дорогой, поскольку любимая бабушка Бронислава Казимировна, в девичестве Симонович, а может и Симоновичюс, родилась средь песчаных дюн Балтийского побережья, а её папа ша держал в Вильно пивной ресторанчик. Если бы он имел такое заведение в Мюнхене, я, возможно, не осмелился взяться за перо. Впрочем, пути Господни неисповедимы. Продолжим. )

…подававшегося в пивной пана Казимира, что на окраине Вильно…

(Тут требуется небольшой экскурс в историю литовской земли, пересказанную мне бабушкой. Само собой – сплошные мифы.)

Бог, тот, который самый первый – Окопирмс, именуемый Дивеас, пребывал в нирване небытия, и Ему было хорошо, и не было никакого пространства, ни хода времени, ибо пространство и время суть бытия – эманация материи из идеи, которые и есть Окопирмс, именуемый Дивеас. Такова, бестелесна, безвременна, безмятежна сущность Бога, да вдруг в бесконечном небытии шелохнулась беспокойная мысль! Окопирмс насторожился, Он не любил никаких мыслей и их шевелений. Однако шевеление, продолжаясь, нарастало, от чего небытие хаотично заполнялось частицами, испускающими какофонию диких звуков. Обеспокоенный Дивеас изумился возникшему хаосу, нагло заполнявшим Его прекрасное небытие. Увы, небытие, славное своей бестелесностью и безвременьем, изменилось. В бесконечности образовалось «нечто», имеющее конечные размеры, но не имеющее формы. Беспокойная мысль, зародившаяся и бьющаяся внутри этого «нечто», только усиливала хаос. Изумлённый Окопирмс вытащил неугомонную мысль из хаоса. То был Он – Перкунас. Дивеас поразился сходству облика Перкунаса с образом, который Ему представлялся в сладкой тишине небытия как Свой собственный!… Прекрасно, но не гоже Окопирмсу пребывать в образе. Дивеас решил: «Да, пусть будет второй Бог, который вовсе не второй, но имеющий образ.» И это была Великая Мысль, приведшая к мудрому решению. Окопирмс-Дивеас, оставив хаос деятельному Перкунасу, опять растворился в Своём бесконечном небытии. Грозный Перкунас полетел, пытаясь познать суть предоставленного Ему во владение хаоса. Суть хаоса составлял хаос и ничего другого. Наконец, Богу надоело летать над хаосом, Он, желая упорядочить своё хозяйство, раскрутил хаос своей дланью, покрыл землёй, придавил горами, установил небо, налил воду. И стало хорошо Перкунасу. И, усевшись на горе, Он вынул из сохранившегося под землёй хаоса своего помощника – кузнеца Телявеля и велел выковать солнце. Телявель отковал из золота жёлтое солнце, а из серебра сделал голубую луну. Искры, летящие от священного горна, укрепились на небесном своде. Так возникло бытие. И увидел Перкунас, что бытие не менее прекрасно, чем небытие, ибо оно тоже принадлежит Окопирмсу-Дивеасу-Перкунасу.

И текло созданное Богом конечное бытие мимо Его же бесконечного небытия, и это движение все ощущают как время. Много воды унесла река времени, а беспокойный Перкунас всё не унимается. Заметив, что луна изменяет Его любимому солнцу Ра с утренней звездой Ашур, Перкунас в гневе вытащил меч и разрубил луну надвое. Серебреная красавица превратилась в месяц. Теперь месяц снова становится луной, какой откован кузнецом Телявелем, только тогда, когда Перкунас отворачивается. А Бог это делает часто, ибо бытие, зачатое от мысли Окопирмса, подобно ей, беспокойно и разнообразно. Сестра Перкунаса Жемина, которой Он отдал во владение землю, приятная богиня, добрая и покладистая, чего не скажешь о брате Велнясе, живущим в хаосе под землёй. Не сказать, что Велняс совсем не помогает Перкунасу, нет, но он великий интриган и вносит немало раздора в стройность, созданного братом бытия. Взял да и подружил людей со священным огнём Габия, часть которого Велняс украл из горна кузнеца Телявеля. Зачем?… Уж как Перкунас за это был зол, неистово гремел и метал молнии на землю… даже Жемина испугалась. А Веллнясу хоть бы что, затаился под землёй рядом с первозданным хаосом, переждал гнев старшего брата Перкунаса – и опять за своё. Научил людей прятаться в пещерах. Теперь люди перестали падать ниц, они, по наущениям Велняса, почти не боятся Перкунаса. Пользуясь своим подземным положением и близостью хаоса, Велняс из душ людей, умерших неестественной смертью, сотворил димстипатис – злых духов, принимающих образы тварей – медведя, волка, змеи. Его подружка, ведьма Лаума, летает по ночам на ступе, пугает людей жуткими криками, наводит болезни. Бытие в противовес небытию – очень беспокойное хозяйство. И люди оказались не такими послушными, как хотелось бы. А ведь Перкунас о них беспокоится: сестра Жаворуне, живущая среди людей в образе суки, защищает их жилища от дикого зверья, Курке – добрые духи дома, сотворённые Перкунасом, отгоняют прочь злых духов димстипатис из стана Велняса, а хранительница судеб сестра Лайма награждает достойных людей замечательной фортуной… Что только не творит Перкунас, чтоб сделать людей счастливыми, но упрямые человечишки, этого не понимают, не хотят Ему одному повиноваться, Велняса слушают. А коварный Велняс не спит, у него среди людей имеется множество лигашёнов, предсказывающих беды и несчастья. Люди не очень им доверяют, но как только поверят в беду, она тут же вступает к ним на порог. Вот и борись с этаким невежеством…