Отто Клидерман - Ты лишь одна в ночи, в сиянье серебра

– Как вы сами сказали – это не ваша война. Самое печальное, что вы не пытаетесь узнать ничего обо мне.

– Я боюсь спросить.

– Это не правда. Вам нет дела до какого-то безумца, которого вы постараетесь не вспоминать свой долгий остаток жизни. Вас не заботит тот, кто скрывает своё лицо, да и зачем помнить?

– Не понимаю, зачем вам так это важно моё искреннее любопытство к вам? – Изумилась Парис.

– Вот в этом вы вся. Думаете лишь о себе и своих заботах. Каждый раз делаете ударение, что вы несчастна, а что вы сделали для других, что вокруг вас никого? Ничего. Скорее всего, ходите и только ноете, что вам плохо, что вы одна. Убеждён, вы ни разу не покормили даже бездомного пса! – Леденящим тоном проронил Маариф.

– Вы решили меня уничтожить таким способом? Добить? Может, я сама решу, как мне жить, с кем и когда, и кого покормить? – Парировала Парис.

– Да что вы, вам это не свойственно. Куда лучше думать, как жизнь к вам несправедлива!

– А вы поди, с небес спустились, невинно. Устраиваете самосуд и имеете право говорить мне, что для меня правильно, а что нет? Да кто вы такой, моя совесть? Возможно, вы и правы, но я не совершаю плохих поступков.

– Вы не совершаете никаких поступков, ни хороших, ни плохих. Так влачите своё жалкое существование и думаете, что попадёте в рай. А знаете, почему Бог не даёт вам никаких испытаний, потому, что только сильные люди могут подняться с колен, а такие как вы – ему не интересны, он даже таких не наказывает, потому, что такие как вы и так всю жизнь на коленях!

Парис почувствовала, как стала задыхаться от возмущения.

– Это вас не касается, каждый на небесах ответит за свои собственные грехи, а вас должны волновать ваши поступки, а не думать о моей прожитой жизни!

– Вы только что сделали один необычайный поступок, когда решили заступиться одной за всю группу, то ли от безысходности, то ли от эгоизма, то ли жалели себя, то ли ещё непонятно от чего! Наверное, один героический поступок за всю вашу жизнь!

– Тогда давайте на чистоту, как вы думаете, кто проживёт больше, я со своей ничтожной жизнью, или же вы со своим героизмом, прикрываясь мирным населением?

Маариф, почувствовал, как кровь молниеносно ударила ему в голову, и уже не помня себя от злости, схватил её за руку, понимая, что утратил контроль над яростью, бушевавшей в его душе. Он уже готов был впустить в её тело весь запас патронов, имеющийся в автомате. Его сильная, дрожащая рука заставила опуститься её на колени, и дуло оружия коснулось её головы.

– Я не обладаю красивыми манерами, возможно, я был с вами не на столько вежлив, и действительно говорил о тех вещах, которые меня совершенно не касаются, но когда я вижу таких праздных и ничем не озабоченных людей как вы, которых не заботит ничего как кроме их собственной шкуры – у меня возникает одно только желание!

– Что ж, стреляйте! На одно ничтожное существо на этой планете будет меньше, вы же у нас исполняете роль бога, судите по справедливости и кто на что заслуживает?

– Мне будет не интересна ваша смерть!

– Тогда я вам скажу так, только несчастные люди способны критиковать других, лезть им в душу и выворачивать её на изнанку! Им есть дело до всего, и знаете почему, да потому, что они сами несчастны, они не нашли себя в этой жизни, они испытывают лишь злость и пренебрежение к другим! Вы несчастны и не имеете никаких целей в жизни. Иначе ушли бы с головой в своё призвание и не высовывали оттуда даже нос или же лелеяли того, ради кого испытываете счастье. Только не говорите, что такое ничтожество как я ошибается!

Маариф зарядил автомат, приведя его к действию.

– Я из довольно состоятельной семьи и получил образование инженера в Америке. У меня нет нужды ни в чём, включая счастье, которое тоже у меня есть. Я вдохновлён моей работой, и у меня есть кого любить! Вы ошибаетесь!

– Тогда у вас есть ещё одна причина выстрелить и сделать мир чище от таких как я, я ошиблась! – Холодно проронила женщина. – Только не трогайте всех остальных. Они не должны отвечать за мои с вами перепалки!

– Убирайтесь прочь с моих глаз. Вы не заслуживаете стоять у врат Аллаха. – Он грубо оттолкнул её и что-то выкрикнул одному из воинов. Тот час же её поволокли к автобусу, однако неожиданно между скал возник вооружённый незнакомец и открыл огонь. Захватчики стали падать подобно срезанным колосьям у автобуса. Перепуганные туристы тот час же стали прятаться между проёмами сидений, а Парис оставалась лежать лицом вниз в пыли, прикрывая голову руками. Пули свистели то тут, то там, но они не касались туристов, а лишь захватчиков.