Сергей Дикарев: Цвета времён

– Господа! Вы слышали новость? Бонапарт отрекся от престола! В обществе обсуждают слова Байрона.

– Не томите, прапорщик, что за слова?

– «Это способно исторгнуть слезы металла из глаз сатаны!». Вот его слова.

– Мой кузен мне сказывал, что сторонники Бурбонов были на приеме у нашего Императора. Просили убрать Вандомскую колонну и отменить орден Почетного легиона. Ничуть не бывало. Государь отказал, – продолжил разговор кто-то ещё из присутствующих.

– Раздался голос: Господа, выпьем за Императора Александра Павловича!, присутствующие охотно поддержали тост.

– Сделай государь, как просили, так они же, в последствие, будут трубить, что это сделали русские, а о просителях никто и не вспомнит, сказал кто-то.

Действительно, подумал Алексей, сколько лжи придумали западные историки с тех времен о русском солдате и о самой России. Ничего не меняется.

– А вот жалобу властей Парижа на то, что русские части при расквартировании на Елисейских Полях повредили зеленые насаждения. Государь выслушал. И повелел, господа, восстановить эти самые насаждения, -произнес тот же голос, ранее ссылавшийся на своего кузена.

– Помилуйте, господа! Это что же получается, победители стоят бивуаком вместо теплых и уютных квартир, коих здесь полно, и при этом им надо беречь каждый французский куст?, – возмутился кто-то.

– Это, право, в действительности даже невозможно.

Повисло молчание. И вдруг голос произнес с тайным подтекстом:

– Есть счастливчики среди нас, господа, кои и в квартирах француженок бывали!

– И кто же они?, оживились все.

– Наш любезный друг штабс-ротмистр Дрейлинг. Расскажите приключение, Дрейлинг!.

– Мы с товарищем сняли себе квартиру, как раз над Theatre Francais. Провели там три недели, которые прошли для нас сплошь очень весело. Целый хаос новых впечатлений, удовольствий и наслаждений всякого рода, которых и описать невозможно. Прелестные француженки очаровательны! Я знакомлюсь с очаровательной обитательницей бельэтажа. И что же она мне рассказала, господа! Среди жителей царили страх. Особенно боялись пруссаков и нашего брата. Про нас ходили страшные слухи, рассказанные выжившими в походе 1812 года на Москву. Но больше всего боялись наших казаков. Но мы развеяли их страхи.

Далее он продолжал:

– Был свидетелем, господа, въезда короля Людовика XVIII и принцессы Ангулемской, дочери несчастного короля Людовика XVI. Сад Тюльери. Большая Опера. Балет. Пале-Руаяль. Игорные дома!

Представьте, я обратился к хорошему живописцу с заказом нарисовать с меня миниатюру для родителей. Миниатюра выходит очень удачно. Сходство удивительное! Затем у нас получилось пресыщение от всех удовольствий, и мы даже обрадовались, когда стало известно о скором выступлении в Отчизну.

Так хочется увидеть русский лес, речку, обнять родителей и побродить по отчиму дому! – закончил невидимый Дрейлинг.

– Показать бы этим жителям, что творили их соотечественники в Москве и Смоленске!, – сказал кто-то со злостью.

Никто не ответил ему, воцарилась тишина, видимо каждый из присутствующих, после слов Дрейлинга вспомнил что-то свое, личное, о чем не хотелось никому рассказывать.

Алексей одно время очень подробно интересовался теми далекими событиями 1812—1814 годов. Французов и, особенно, парижан в 1814 году обуривали страхи перед солдатами союзнических войск, в первую очередь перед русскими солдатами: в их представлении это были рычащие чудовища с вилами наперевес. Так французам представляли русского солдата газеты и плакаты того времени. Действительность Францию поразила: она увидела солдат европейской внешности, рослых и подтянутых, чистых и опрятных, которыми командовали офицеры, безупречно говорившие по-французски, что мгновенно позволило найти общий язык с побеждёнными. Особенный колорит придавали казаки и азиатские части русской армии. Кстати о газетах и плакатах, этот «опыт» очернения русских на западе активно используется и сейчас. Удивительно, обыватель верит.

Русский царь без охраны гулял в центре Парижа, что удивляло французов, простые люди могли с ним поговорить, чем он очень расположил их к себе. Как такового комендантского часа Париж в полной мере не ощутил и практически не жил в этом режиме, а ведь было военное время. Работали все присутственные места, почта, не говоря о банках. Даже работала русская полиция. Русским пришлось перемерить заново все дороги в верстах и поставить повсюду верстовые столбы, так как французская единица измерения расстояния нашим соотечественникам была не понятна. Алексею и сейчас она не понятна. Расстояние измеряю в лье, которых несколько и все они разные по расстоянию.