Виктор Дьяков - Чужая правда

Подойдя, женщина с некоторым усилием изобразила почтительность:

– Я слушаю вас.

– Карина Вартановна, если не ошибаюсь?– учтиво приподнял шляпу старик.

– Да… Чем могу быть… ?

– Меня зовут Николай Степанович… эээ,– старик помедлил, будто в чём-то засомневавшись,– эээ… я директор местной школы.

При этих словах с довольно миловидного, чуть горбоносого лица женщины словно сошла незримая тень, и она откровенно, радостно заулыбалась:

– Ой… проходите пожалуйста… какой гость у нас. А я уже два раза в школу приходила, всё вас застать не могла. Вы же в отъезде были. Завтра вот тоже собиралась… Пожалуйста, осторожнее, здесь крыльцо… доски подгнили… Извините, у нас беспорядок, всё никак убраться не можем.

Настроение матери передалось сыновьям. Младший, услышав кем является старик, уже смотрел на него с естественным детским подобострастием, старший, лицом едва ли не копия матери, тоже несколько оттаял, лишь в бездонной черноте его глаз продолжали тлеть угольки медленно затухающей тревоги. Внутреннее убранство дома красноречиво свидетельствовало о недавнем въезде сюда нынешних хозяев – вещи в основном ещё не распакованы, повсюду ящики, короба, прямо на выщербленных, давно не крашенных досках пола множество обиходных предметов. Всё указывало на то, что хозяева ещё не успели собрать ни шифоньера, ни какого другого платяного или посудного шкафа. Посуда, одежда… брались прямо из ящиков, в которых перевозились. Именно ящики были пока что здесь основной мебелью, за исключением уже собранных кроватей, пары кресел, да цветного телевизора, состыкованного с импортным видеомагнитофоном. Ящики везде и всюду, во всех трёх маленьких без дверей комнатах, в коридоре и на веранде, и, наверное, сзади, на скотном дворе, где уже давно, несколько лет, после съезда предыдущих хозяев не мычала, не хрюкала, не блеяла никакая скотина. Ящики большие и маленькие, из досок, толстой слоёной фанеры, или просто посылочные, картонные, очень большие упаковки мебели, холодильника… Тут же тюки, баулы, мешки… Всё аккуратно обшито, обвязано.

Со свету, в полутьме комнаты, старик не сразу различил все детали, но безошибочно определил – приехавшие явно не спешили с обустройством, хотя, он это знал точно, приехали не вчера, не позавчера, а полторы недели назад. Что-то их удерживало… От этой догадки он заметно повеселел и взбодрился, на лице через маску официальности проступило какое-то подобие доброжелательности к хозяйке. Телевизор работал, но показывал неважно: изображение сильно "снежило".

– Лучше, наверное, выключить, а то будет мешать, да и показывает плохо… – несколько смущённо обратилась к гостю хозяйка.

Тот молча пожал плечами, как бы говоря, что ему всё равно, но женщина, тем не менее, поспешила щёлкнуть тумблером и погасить экран. На это сразу же отреагировал ещё один член семьи, девочка трёх-четырёх лет, игравшая на маленьком коврике в узкой нише между ящиками. Своё крайнее недовольство решением матери она выразила громким криком, мгновенно перешедшим в раскатистый плачь.

– Ещё раз простите пожалуйста… дети,– в очередной раз виновато проговорила женщина, и тут же не терпящим возражений тоном приказала опёршемуся на дверной проём старшему сыну:

– Вартан возьми Анжеллу и идите все во двор!

Мальчик всем обликом выразил неудовольствие тем, что его просто-напросто выгоняют, но возразить не осмелился, прошёл к убежищу сестрёнки, поднял её на руки и понёс из дома.

– Присаживайтесь, прошу вас,– угодливо предложила одно из двух уже распакованных кресел хозяйка, когда дети вышли во двор, вернее туда, где таковой должен был располагаться, и плачь девочки уже оттуда трансформировался в её же упругий, заливистый смех – видимо, братьям быстро удалось её чем-то обрадовать.

Вроде бы не проявляя особого интереса, но в то же время зорко осматриваясь, адаптируясь к недостатку света, гость осторожно присел в указанное кресло.

– В школе с вашим секретарём я говорила, и она мне сказала, что без вас вопрос о моём трудоустройстве никто не решит. Это-то я понимаю, но при чём здесь мои дети? Неужели и для их зачисления необходимо ваше присутствие? И потом, я не пойму, почему нам всем, всем кто с нами приехал, буквально с порога во всём отказывают? В ясли, садик, ту же школу… Никто ничего не хочет решать, все чего-то боятся. Ерунда какая-то. Время идёт, скоро уже первое сентября,– недоумённо вопрошала женщина.

– Да-да, я в курсе,– вновь с какой-то подспудной неловкостью отвечал гость.