Ольга Верещагина - Ванна желаний

Мы еще немного накапали себе для смелости и вдохновения. Закусили яблочком и сели рядом, как раньше, поперев, руками подбородок и обе замолчали. Я молчала в ожидании продолжения, а Тамара ушла с головой в свои воспоминания. Немного помолчав, она продолжила:

– Думаю, сама себе, хватит дурью маяться, нужно возвращаться домой, завтра не пойду на ванну, а схожу на вокзал и обменяю билет. Но, судьба распорядилась иначе…

Утром после завтрака, лил сильный дождь. Я предварительно сложила свои вещи в чемодан, оставив лишь платья в шкафу, сказала соседке, что пошла на вокзал. Чемодан поставила в шкаф, взяла зонт и пошла, прогуляться и зайти на вокзал, узнать и если, представится возможность, поменять билет на более ранний день отъезда. Погода была мерзопакастная. Дождь лил, как из ведра. Я люблю дождь и гулять в дождь. На улицах почти никого не было. Я медленно шла по тротуару. Дождь барабанил по зонту частой дробью, напоминающей дробь на арене цирка.

– Ну, вот и все – думала я. – Опять струсила, опять мечусь и снова неизвестность. Зачем бегу? Кого или чего испугалась? Сама себя напугала и кем или чем? Тебе скоро на пенсию, а чувства, так и не были востребованы, а жизнь впустую, не только отпуск, прошла.

Но, ты, же знаешь, подружка, мой характерец? Закусила удила – никто не остановит. Взяла себя в руки, решила – сделала… Пришла на вокзал. Встала в очередь. Очередь человек 6—7, но долго длится. Стою, смотрю в окно и думаю, как же здесь красиво. Прожила неделю и не видела всей этой красоты. Пальмы, умытые дождем, скапывали капельками с радужными бликами. Бесстыдницы умылись и еще больше обнажились. Кипарисы потемнели и распушились Хорошо. Кусты роз снова набирают бутоны. И чего мне дома в декабре в отпуске делать? Бежать в свою столовку? Да чего я там за эти годы не видела? Остался еще один человек передо мной, и я почти решилась остаться, как вдруг кто-то опять меня погладил ниже пояса сзади. Я с разворота, подняв руку, для удара, хотела врезать обидчику, но так и застыла с поднятой рукой. Передо мной стоял тот офицерик. Он успел перехватить мою руку. Мне стало жарко, от того, что я с высоты своего роста 173 и всей мощи, могла ударить человека. А силы мне не занимать. Знаешь сколько мяса и фарша за всю жизнь наделала и не только фарша… Мышцы, как у борца. Может поэтому и мужики не видят во мне женщины, а только удобную хозяйку и стряпуху. Да, что об этом… Вот, так и стояли мы с ним в очереди, пока моя очередь не подошла.

– Ну, куда собралась? Хотела сбежать? Ничего не говори… Пошли, поговорим. Уехать всегда успеешь… – говорил офицерик, а бесенята в глазах резвились и звали с собой.

Из очереди, нас вытолкали понимающие отдыхающие, с тем резюме – разберетесь, пустим без очереди. Мы вышли с вокзала, и только тогда я увидела, что офицерик мой в пижаме и тапочках, а сверху черная куртка на плечах наброшена. Он мне просто сказал:

– Молчи и пойдем. Обещаю, живой останешься.

– И мы пошли. Глупо все конечно, но что было, то было. Шли мы минут 15 или больше. Ноги у него промокли, да и мои сапоги хлюпали, зонт не прикрывал двоих и я его закрыла. Оба были мокрые и озябшие. Я волновалась и боялась. Всякие мысли лезли в голову, но он крепко держал меня за руку и почти бегом, быстрым шагом вел вперед. Привел он меня к небольшому 2х-этажному домику и коротко сказал, что снял здесь квартиру на 2 недели, что не обидит меня, и приглашает в гости, согреться, чаю выпить и поговорить. А что мне оставалось делать? Я согласилась. Я тогда поняла одно, что была готова следовать за ним хоть на край света, только бы с ним… Вот такая глупость втемяшилась мне, старой вешалке… Ладно, наливай, подружка, подорожничек, а я огурчик порежу и расскажу дальше.

Я налила в рюмки ароматный коньячок, грамм по 15, подышала ароматом дубовой бочки и напитка, и стала смотреть на Тамару, в ожидания закуски. Она не торопилась. Стояла и смотрела невидящим, отсутствующим взглядом в зеркальное стекло кухонного шкафа. Мне были видны ее глаза и лицо. Глаза затянуло поволокой и туманом, на лице металась, еле сдерживаемая улыбка. В нем я не увидела ни капли раскаяния, ни горечи, а только счастливое и помолодевшее лицо подруги. Пока она старалась нарезать огурец, она пыталась спрятать это, свое счастье, но у нее не получилось. Мы же подруги и знаем друг друга вечность. Тамара сложила нарезанный огурец на тарелку и повернулась. Я ее не узнала. Это была молодая, счастливая и лучистым взглядом женщина. Господи, как мало для счастья надо. Знать, что ты просто нужна и желанна.