Владимир Калинин - Амулет Драгомысла

Семёныч, оказался старым приятелем капитана Храпова, на приглашение повечерять, с удовольствием согласился, но попив чаю, из термоса участкового, ночевать в общей компании, в душной комнате, наотрез отказался. Ссылаясь на то, что ему нужно сторожить, закреплённую за ним, «материальную часть». Он ушёл в салон УАЗика, и расположился там, на заднем сиденье. Капитан заторопился уходить. – Не буду вам мешать, отдыхайте, рукомойник, и места общего пользования, за углом, простите уж, у нас всё по деревенски! И удалился.

«Государева леди» обратилась к Мише, наигранно-развязным тоном. – Лейтенант, вас не смущает, наш совместный ночлег, в одном помещении? – Никак нет, товарищ старший лейтенант! Подстраиваясь под её тон, ответил Миша. – А вас? Может, вы хотите, предложить мне выйти!? Пока вы делаете питательную маску, для лица, и переодеваетесь в пижаму! – Однако, вы наглец, лейтенант, кстати, как вас звать, величать!? Миша смотрел на неё, и любовался, как женщиной, она была молода и красива, к ней нужно относиться, как к женщине, он ответил ей. – Можно, просто, Миша! – Миша, Мишенька, звучит приятно! Вот, что Миша, прошу простить меня за временные неудобства, человек во сне себя не контролирует, вдруг, я храпеть начну! – Взаимно, Вера, а теперь ложитесь спать, я свет погашу! – Нет уж, ложись сначала ты, я сама погашу! И сделала несколько шагов к двери. В это время, с улицы донёсся крик Семёныча. – Ты, что творишь, стервец, не смей! Грохнул винтовочный выстрел, пуля пробила стекло, и отрикошетив от косяка, по касательной, ударила Мишу в голову. Заваливаясь навзничь, и теряя сознание, он успел услышать, как Семёныч дважды выстрелил из ПМа.

Сколько он пролежал без чувств, наверное, недолго, но не ведал, как Вера упала перед ним на колени, трясла руками за плечи, повторяла, как заведённая. – Миша очнись, Миша открой глаза! Готовая расплакаться. Вбежавший, Семёныч, сразу понял, что у Миши обморок, вздохнул, облегчённо, но поведение Веры его удивило, никогда её такой не видел раньше. – Чего, ты его трясёшь, дура девка? Бесцеремонно, отодвинул её в сторонку, и осмотрел рану, царапина была не глубокой, и уже, почти, не кровоточила. – Семёныч, а он не умрёт? Заикаясь, спросила Вера. Старшина, косо, глянул на неё и, поняв, что начальницу пронзила стрела Амура, улыбнулся, и успокоил. – Не волнуйся, дочка, сейчас мы обработаем его йодом, дадим нашатыря понюхать, и будет он, как штык, готовый для женитьбы! – Как ты можешь, Семёныч? Тихо сказала Вера, но увидев его лукавую улыбку, мгновенно, подскочила на ноги, готовая рвать и метать. – Да, как вы смеете, товарищ старшина, нарушать субординацию, вы будете наказаны! А Миша, тем временем, вдохнул, от поднесённой к носу ватки, дёрнул головой, и открыл глаза.

Он порывался сразу встать, кричал. – Его надо, немедленно, догнать! Старшина и Вера силой удержали его. – Куда ты, оглашенный, догонишь, как же! Ворчал Семёныч, но, увидев, осмысленный Мишин взгляд, сконфуженно извинился. – Простите, товарищ лейтенант, но его уж след простыл, подождать бы надо до утра! Миша успокоился, посмотрел старшине в глаза. – Спасибо тебе, Семёныч, если бы не ты, положил бы он нас, конкретно! Ты его хорошо рассмотрел? Какой он, молодой, старый, во что одет? Семёныч пожал плечами. – Так ночь ведь, видел только силуэт, на фоне света из окна, и вытянутую руку с обрезом!

В дверях появился, запыхавшийся, капитан Храпов. – Что у вас здесь за стрельба, все живы!? – Интересные дела тут у вас творятся, товарищ участковый, нападение на нас совершено! Как вы это можете объяснить? От растерянной девочки Веры, не осталось и следа, она снова была строгой начальницей, и в голосе её звенел металл. – Ума не приложу, товарищ старший лейтенант, может, какой случайный беглый зек решил на вас отыграться!? – Кузьма Парфёныч, он был с обрезом трёхлинейки, как это понимать? – А как хотите, так и понимайте! Официально, трёхлинейки на моём участке ни за кем не числятся, хотя, нелегально, надо полагать, есть, с гражданской, «вычистить» не можем! Только не пойму, в чём вы провинились, зачем селянам ссориться с органами? Я тут знаю каждого, кто, чем дышит, потому, как сам здешний, и обвинить, кого либо, в посягательстве на жизнь человеческую не могу, не те это люди! – Да, конечно, всяк кулик своё болото хвалит! С неприкрытым ехидством, заметила Вера. – Чем же они отличаются от всех, что их, пороки людские не коснулись? – Так староверы они все, и потомки староверов! Надменно, ответил Храпов. – И мой дед старовером был! – А вы, Кузьма Парфёныч! Любопытствовала Вера. – Тоже в этой касте? – А я, Вера Сергеевна, партийный, был и остаюсь, по здешним меркам, «опаскудился», стало быть, и вход мне в эту касту, навеки заказан, и хватит об этом! Миша, чтобы разрядить обстановку, спросил. – А почему, товарищ капитан, село ваше так называется? – Тут такая история! Важно, сказал участковый, и настроился на длинный рассказ. – Ещё прадед мой, Парфён! Вера, весело, перебила его. – А дед был, Кузьма? – Да, Кузьма! Недовольно ответил Храпов. – А сын мой Парфён, а внук Кузьма, что тут непонятного? Не перебивайте меня! Так вот, прадед мой, мне, сопливому, шестилетнему отроку рассказывал! Когда они обосновались здесь на жительство, то вскоре узнали, что в пяти верстах отсюда, на Лысом холме, стоял скит, и жил в нём старец Ненил, с мальчишкой, приёмышем безродным! А жили наши родичи ранее, не здесь, а в горелой пади, за сотню вёрст севернее! Была там раскольничья деревня, Зелёный Лог называлась, времена были тяжёлые, гражданская война полыхала, пришла она и в те глухие места! Мужчины все ушли за солью, в которой, была великая нужда, через хребет, на Каму реку, в деревне остались старики, да, бабы с ребятишками! И случилась беда, забрёл, случайно, в деревню белогвардейский отряд, в общем, дело там тёмное получилось, постреляли беляки всех, кто был в деревне, под корень! Только, один малец, чудом спасся, удалось ему как-то спрятаться, как позже выяснилось, он то и оказался, тем приёмышем старца Ненила! Старец вскоре помер! Малец, снял у него с груди висюльку, образ солнца, и надел себе на шею, язычником был Ненил! Перед уходом, малец поджёг скит, вместе с покойником, сейчас там даже головёшек не осталось! На пожар кинулись родичи, и узнали мальца, и он их тоже, рассказал он, что стало с Зелёным логом! После расстрела жителей, на душегубов напали люди, в чёрных капюшонах, поубивали их из луков и арбалетов, и быстро ушли! Следом нагрянули красные, увидев, картину повального убийства, тоже ускакали! Чёрные капюшоны вернулись, и подожгли деревню, вместе с трупами, и ушли, от деревни тайга занялась, и выгорела на много вёрст вокруг! А малец, выбрался из укрытия, и пошёл прочь, куда глаза глядят, шёл много дней, питался, чем придётся, пока не вышел, обессиленный, на скит Ненила! Вот, скита того нет давно, а имя его наше село носит!