Владимир Калинин - Сама садик я садила

Уже три месяца пролетело, с того знаменательного катания, на чёртовом колесе, всё это время, у Маши, было легко и весело на душе, а сегодня, ей грустно. Светка, её Подруга Светка вышла замуж, она уволилась, и уехала в деревню насовсем, стала настоящей колхозницей. Эх, Светка, Светка, зачем оставила меня тут, одну!

Хотя, я сама виновата, каждый выходной проводила с Костей, вечерами, он «самовольно» приходил ко мне, что же ей оставалось делать?

Она стала уезжать, на выходные в деревню. Месяц назад, она призналась, по секрету. – Машка, я «залетела», второй месяц нет «гостей»! Что мне делать!? Но, всё оказалось, проще, этот вопрос уладили их родители.

Как то, само собой, получилось, Маша сдружилась со второй уборщицей, Гузеевой Павлой Андреевной, которую, все здесь звали, тётя Паша. У Павлы Андреевны в посёлке был свой дом, она была вдова, и детей у неё не было. Она, Машу привечала больше всех, и относилась к ней, как к дочери.

– Ну, что, Машенька, осталась без подружки? Не грусти, приходи ко мне жить, я тоже одна, вдвоём не пропадём, кавалеров, каких ни будь, приветим! – Ну, что вы, тётя Паша, мне каких ни будь не надо, у меня Костя есть! – Да, знаю, золотко, хороший парень, у меня, вам встречаться проще будет! И Маша бросила, опостылевшую «общагу», и переселилась в её дом. Маша привязалась к Павле Андреевне всей душой, она могла поговорить с ней, на любую тему, cпросить совета. Тётя Паша была ей как мать, она учила Машу жить.

А на дворе стояла уже поздняя осень, холодный ветер, иногда с дождём, не настраивал на длительные прогулки, на свежем воздухе. – Костик, пойдём ко мне домой, я очень замёрзла! – Машенька, мне как то неудобно! – Да, не стесняйся ты тёти Паши, она рада будет с тобой познакомиться, и чаем напоит! И у меня есть своя комната, где мы можем уединиться. – Ну, если комната, я, не против! Сказал Костя, целуя Машу, на промозглом ветру.

Тётя Паша, улыбаясь, пеняла им. – Ну, молодёжь, наконец-то, я вас дождалась! Ой, политрук молодой, ты мою девку, заморозил, чуть не насмерть, дрожит вся, зуб на зуб не попадает! И у самого вон, нос покраснел! А ну, живо раздеваться, и марш за стол, у меня чайник готов!

Пили горячий чай, с дешёвыми конфетами, которые, в простонародье назывались «Дунькина радость», и по телу разливалось умиротворяющее тепло. Дружелюбная, ни к чему не обязывающая беседа, растянулась на полчаса. Тётя Паша и Костя, как то сразу, нашли общий язык, без конца, удачно, шутили, и все насмеялись, до слёз. – Ох, время то летит! Спохватилась тётя Паша. – Ведь, у меня ещё дела! Веди, Машенька, кавалера, в свой угол, кажи, как устроилась, не буду вам мешать!

Маленькая, уютная комнатка, окно, которой, выходило во двор. Из мебели имела, платяной шкаф, односпальную, панцирную кровать, табурет, и маленький, письменный столик, стоявший у окна. Костя обнял Машу, она прижалась к нему, подняла лицо, и они слились в долгом поцелуе. – Костик, я тебя люблю! – Машенька, и я тебя, очень, люблю, не нахожу себе места, если долго не вижу! И снова, они соединились устами. Время, неумолимо, съело отпущенный им лимит. Костя, глянув на часы, сказал. – Машенька, мне пора! Они оделись и вышли во двор. Дом, Павлы Андреевны, располагался так удачно, что сразу, за приусадебным участком, был, тот самый, длинный, бетонный забор. Через который, Косте предстояло прыгать. Что он и сделал, запечатлев прощальный поцелуй, на милых устах. Он, заученными движениями, ловко забросил своё натренированное тело, на верхнюю кромку забора, и помахав от туда рукой, скрылся из вида.

Маша работала во вторую смену, масло, булки, колбаса, опостылели ей до чёртиков, потому, что Кости не было уже трое суток. Что могло случиться? Может, заболел? Она написала ему письмо, и, чтобы не ждать, пока оно дойдёт по почте, не бросила его в синий ящик, а передала со «случайной оказией». Не он один наведывался в этот магазин, и первый, зашедший к ним, «самовольщик», любезно согласился, доставить её «амурный привет» адресату.

Костя, также как она, передал своё письмо ей, с «попутным гонцом», в этот же день. – Милая Машенька, мы не увидимся две недели, прости, придётся подождать! В тот, последний визит к тебе, при возвращении в роту, меня поймал дежурный по училищу, подполковник Седых, наш комбат, случайно оказавшийся на моём пути! Он всё видел, и объявил мне, два наряда в не очереди! А такие наряды, отбывают только в выходные, значит, лишаюсь двух увольнений! С самоволками, пока надо повременить, я на «строгом контроле»! Машенька, пиши мне, любимая, очень жду, и обязательно отвечу! И так, переписка их продолжалась, и Маша успокоилась, безропотно, ожидая того дня, той минуты, когда вновь увидит Костю.