Ирина Кураж - Я не успел тебе сказать… Сборник рассказов

– Он прощается… он прощается… – тихо повторяла она, с надеждой и мольбой смотрела на окружающих ее офицеров, но те лишь отводили глаза.

Пока не утихнет буран, они были бессильны что-либо сделать.

«Почему она молчит? Говори, Алена! Пусть твой голос будет со мной до самой последней минуты. – Так много хотел сказать тебе… И уже не успею…» Его мысли прервал голос жены.

– Рустам, ты слышишь меня? Я тоже хочу попросить у тебя прощения. Ведь это наш последний разговор, – она всхлипнула и глубоко вздохнула. – Не смогу я жить дальше с таким грузом на душе.

«С грузом? Не понимаю… О чем она говорит… И что с голосом? Почему у Алены такой чужой, жесткий голос?»

– Я слышу тебя, Алена.

– Ты попросил у меня прощения. Я тоже должна это сделать, ведь это наш последний разговор. Считай, что это моя исповедь возле одра умирающего мужа…

Снова пауза. В рации только треск. «Прощения, за что?»

– Вот уже целый год я люблю другого человека. Давно хотела тебе сказать об этом, но боялась и за него, и за себя. В гневе ты страшен. Приходилось притворяться, играть. Но все мои мысли были только о нем… Мы не знали, что делать. Даже планировали уехать на юг, как будто в отпуск, но все сложилось так, как сложилось… Прости меня. Теперь ты знаешь, что мы с Максимкой не останемся одни, у нас будет хорошая надежная опора. Он очень любит Максимку и будет ему таким же прекрасным отцом, каким был ты.

Рустам слушал молча, ошарашенный этим внезапным признанием. Его жена, всегда такая любящая и ласковая, изменяла ему с другим, и никто этого не знал??? Или, как в плохом анекдоте, – муж узнает последним? А он, кто он, сделавший его рогоносцем и посмешищем всего полка???

Кровь молоточками застучала в висках, от охватившей его злости стало трудно дышать. Вой метели, боль и холод – все исчезло после услышанного.

– Скажи мне, кто это. Должен же я знать, кто займет мое место, – сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Ни к чему это тебе. Зачем? Просто скажу, что он хороший человек и не даст нас в обиду. Я любила тебя. Очень. Прости. Но тебя никогда не было рядом. Полеты… Служба… Так уж вышло…

– Ты… – прохрипел он, отрываясь от сугроба, к которому уже почти примерз.

– Не надо. Не говори лишнего в свои последние минуты. Прощай, милый, я…

Голос замолчал. Рация окончательно разрядилась. И вокруг стало удивительно тихо и светло.

Злость и ненависть к тем, двоим, вернули его к жизни.

– Думаете, я уже умер? – прохрипел он. – Счастья вам? Сына? Нет! Сначала я должен узнать, кто так смело решил занять мое место, а уж потом и умирать не страшно! – Стиснув зубы, стараясь не замечать безумной боли, Рустам полз по бескрайней ледяной пустыне, подгоняя себя тем, что должен расправиться с подлецами. – Я переживу вас всех!

Отдыхал и снова упрямо полз вперед, не замечая того, что буран уже стих. Только шум винтов вертолета вывел его из состояния безумной ярости. С трудом приподнял голову, стараясь помахать рукой, чтобы привлечь спасительную «вертушку», но сил не осталось, и он уткнулся лицом в мерзлую землю.

***

– Рустам!!!

Что это? Бред? Голос жены здесь, рядом? Как можно вспоминать о ней, когда… Но это была она, его Аленушка. Первой выпрыгнула из вертолета, бежала, увязая по колено в снегу, падала, с трудом поднималась и снова бежала к тому, кто был единственным и самым любимым на земле. Обнимала, целовала его обмороженные щеки, стараясь согреть своим дыханием. Кутала его в свою теплую шаль и без конца повторяла сквозь слезы:

– Ты жив! Жив!

– Не смей! – попытался Рустам оттолкнуть ее. – Не смей трогать меня, ты…

– Молчи, пожалуйста, молчи. Береги силы. Все потом. Потом, – Лена старалась успеть за носилками, на которых несли Рустама.

– Жена у тебя, майор, необыкновенная, – тихо говорил ему полковой врач, пытаясь поставить капельницу. – Все уже потеряли надежду, а она вдруг выдала такое. Командиру пришлось всех выгнать, а то бы они ее разорвали после таких слов. Я сам сначала обалдел, а потом понял, только она могла знать, чем тебя вернуть к жизни. Ты береги ее. Таких женщин больше нет.

– Как же ты мог такому поверить! Нет! – вдруг спохватилась Алена, – как хорошо, что ты поверил в такую чудовищную ложь! Когда я поняла, что ни слова любви, ни мои слезы и отчаяние уже не трогают тебя, вдруг вспомнила, как мечут молнии твои глаза и как закипаешь ты, когда ревнуешь. Ревность и злость, замешенные на любви, были единственным нашим спасением.

Она все говорила и говорила, не выпуская его руку из своих маленьких горячих ладошек. И Рустаму было так странно сейчас думать о том, как усомнился он в ее верности, в ее бесконечной любви, сила которой вернула его к жизни, сделав счастливейшим из мужчин.