Владимир Козлов - Посмеёмся и поплачем. Реальный анонс

– А если ты до завтра порвёшь мои штаны или кроссы? – не соглашался цыган. – Нет, Витя так дело не пойдёт. Ты сейчас пойдёшь мимо своей пожарной части и попросишь у своих пожарников галифе и сапоги. А я своей одеждой дорожу.

Он подошёл ближе к Вите, и быстрым движением руки расстегнул молнию на куртке. и приказным тоном, сказал:

– Раздевайся?

Витя пометался по залу, но сменной одежды ему никто не дал. Штаны и кроссовки он снимал под цыганский свист и улюлюканье. Он негодовал. Такого публичного позора ему ещё не приходилось переживать. И самое нелепое в этой истории, что он проиграл Мазуру, которого никто серьёзным игроком в городе не считал. Он надел на себя осеннюю куртку, которая полностью закрывала его плавки и минуя центральный вход устремился к торцовой части трибуны. Он не хотел, чтобы персонал стадиона видал его позорное падение за теннисным столом, Витя вышел из помещения, через боковую дверь. Боковая дверь вела к дыре в заборе. Он приоткрыл наполовину дверь, быстро осмотрелся. Убедившись, что его никто не видит, быстро юркнул в спасательный лаз. Босиком в осенней куртке, с ракеткой за пазухой ему предстояло преодолеть пять километров до дома. Путь лежал мимо пожарной части, где он работал пожарником и носил звание ефрейтора. Заходить туда за штанами и обувью, значит обречь себя на долговечный позор и насмешки своих сослуживцев. И если об этом узнает его начальник расчета и партнёр по настольному теннису, капитан Валера Афганец, то об этом на следующий день будет знать весь город. С Валерой они были друзьями. Вместе учились в техникуме. После Валеру призовут воевать в Афганистан. Оттуда он придёт с ранением и маленькой звёздочкой на погонах, которая даст ему возможность заочно окончить политехнический институт. С дипломом о высшем образовании его регулярно будут повышать на службе. Семейная жизнь у него не сложится. Он оставит жену вместе с квартирой и перейдёт жить к матери и отчиму.

Дружба Стрельца и Афганца носила странный характер. Они мирно ладили между собой, вне настольного тенниса. А стоило им подойти с ракетками к столу, они тут же становились лютыми врагами.

Хаотичный Валера жутко завидовал дисциплинированному тихоне Стрельцу и по своей наивности думал, что его взбалмошный характер должен обязательно когда то поломать немногословного Витю в теннисной схватке. Но в большинстве случаев он проигрывал своему подчинённому и другу Вите.

…Афганец выигрывал у Стрельца часто, но суммы были незначительные. А Вите везло не так часто как Афганцу, но выигрыши исчислялись крупными суммами. И нередко Витя прощал долги своему другу и командиру.

– Как бы мне сейчас, кстати, были те деньги, которые я прощал Афганцу, – приговаривал он, стуча зубами от холода, пробегая мимо родной пожарной части. – Я только добрый, а меня никто не жалеет.

…Приближаясь к своему условному позору он, покрутил вокруг головой, и пробежал этот отрезок как хороший спринтер. Важное препятствие было преодолено.

– Ещё предстоит дома объясняться со строгой женой, – стуча зубами, говорил он на ходу. – Та рассусоливать не будет. Отвесит оплеух хороших, от которых голова не перестаёт звенеть несколько дней.

Опасался Витя своей жены, не меньше чем позора. До замужества она занималась гиревым спортом и чугунными пудовыми грушами жонглировала, как теннисными мячами.

– Ничего не поделаешь. Сам виноват. Только бы до соревнований в Раките дожить. Вы все узнаете, на что способен Витя, – сказал он себе и лёгкой трусцой побежал по вечернему городу дальше.

Срезая освещённые улицы и оживлённые проспекты, он старался бежать по немноголюдным городским местам. Но сверкающий огнями путепровод, соединяющий центральную часть с южным районом, он миновать никак не мог. Там его увидят во всей красе. Он бежал этот отрезок пути словно североамериканский бизон, опустив голову к земле. Пробежав путепровод, он свернул к микрорайону Звёздный, но поскользнувшись, скатился вниз на заду, проехав, как с трамплина по жирной и скользкой словно мыло чернозёмной почве. Затем по Набережной улице, ступая по влажной и жухлой листве, добрался до дома.

Когда он вошёл в подъезд почувствовал, что ноги его онемели от холода. Дверь ему открыла жена. В комнате в это время заплакала полуторамесячная дочка. Увидав мужа в непотребном виде, она округлила свои глаза, схватила его за куртку и резко втащила в квартиру. Ничего не спрашивая, она, молча, как заправский боксёр, стала его колотить по всем частям тела.