Дарья Аппель - Девятый всадник. Часть I

…Если вы видели ее портреты, то можете понять, что образцом красоты моя тогдашняя спутница никогда не была. В других обстоятельствах я бы ее, возможно, даже не заметил. Но в ней была грация и вот это je ne sais pas quoi, которого, подчас, нет и в признанных красавицах. Ее самой обворожительной чертой был голос. Чтобы влюбиться в Юлию без памяти, достаточно было всего лишь закрыть глаза, и слушать ее – причем неважно, что именно она при этом говорит. Неудивительно, что мы вели длинные беседы обо всем на свете. С виду было сложно сказать, сколько ей лет, и я страшно удивился, когда она назвала свой истинный возраст – на десять лет больше моего. В силу своей юности я считал даже мужчин, которым удалось перевалить за тридцатилетний рубеж, стариками, – что уж говорить о дамах?

Когда оказалось, что Юлия стала пиетисткой, а потом и пророчицей, и даже возымела особое влияние на государя, который после Большой войны проникся мистическими настроениями, я долго недоумевал: как та, которая была близка к Розе и Кресту, решила возгордиться настолько, что отринула наши заповеди? Уж не выдаст ли она Тайну?

Многие из нас ее осуждали и называли самыми мерзкими словами – очевидно, из страха, что она возомнила себя Магистром и решила провести ни много ни мало – посвящение самого Государя. Одно из этих не всегда справедливых обвинений правдиво – баронесса фон Крюденер и в самом деле была большой авантюристкой. Чего стоит ее поездка по охваченной пожаром возмущений и войн Европе в 1790-х? Не каждая может на это решиться. А ее роль в тайной дипломатии тоже многого стоит.

…Я встречал ее в 1817-м. Юлия дала понять, что прекрасно все помнит, я же притворился, что вижу ее впервые. Невольно вспомнились мне строки из Катулла – некий Постум делил ложе с блудницей, которая затем стала жрицей Дианы. Как и этот герой, я желал воскликнуть: разве ты достойна общаться с Богами? Баронесса, конечно, сильно переменилась, превратившись в благообразную старушку. Но ее голос остался прежним – закрыв глаза, можно было представить ее четверть века тому назад. Если она таким голосом рассказывает Государю – и все желающим – о Господе, то представляю, сколь много поклонников она собирает и скольких она вгоняет в экстаз своими проповедями – причем в экстаз далеко не только религиозный. Неудивительно, почему Юлия достигла успехов именно на этом поприще.

Ее дочь София, которую я помню маленькой девочкой, продолжила дело матери, но у нее не было таких способностей, да и замужество, пусть даже с приверженцем мадам Крюденер, положило конец ее деятельности. Сама Юлия умерла в 1824-м в Крыму, подорвав здоровье постоянным умерщвлением плоти. Похоронили ее там, где она скончалась, – Фитингофы от нее отреклись окончательно, Крюденеры, включая ее старшего сына Павла, которого она бросила с отцом совсем малюткой, ее ненавидели. Я же стараюсь хранить воспоминания о той, какой она была в 1794-м – решительной и вдохновенной, расчетливой и разумной.

О судьбе шевалье де Фрежвилля, с которым я поссорился и помирился на протяжении 10 минут, я расскажу отдельно. Мы с ним тоже встретились. Но не через 20 лет, а гораздо раньше…

Якоб явился под утро, когда его отчаялись ждать. «Насилу смог договориться», – сообщил он своему господину и его любовнице. Они уже собрались, забрали у Йоста Софи с ее няней, и собрались в ожидании отхода. Трактирщик сообщил, что к нему уже подходили с предложением – или, скорее, требованием – взять постояльцев-французов, поэтому надо было им выезжать. Впятером у самого него они не поместились бы, и делать ничего не оставалось, кроме как попытать судьбу и попробовать выбраться из Антверпена рано утром, пока все еще спали.

Якоб потом рассказал, что выиграл у капитана баржи «Эглантина» место в трюме. Но надо было поспешить, так как отправлялись они через полчаса.

…«Эглантина» перевозила в Амстердам дрова. Они спустились в трюм, и лишь только баржа отчалила, их всех сморил нервный сон. Сырость, зябкий холод, поскрипывание кормы, плеск холодных волн, тяжелые шаги, время от времени раздающиеся сверху – ничто не мешало им. Проснулись только тогда, когда уже причаливали. Софи няня все не могла добудиться. «Что с ней?» – обеспокоенно прошептала Юлия. «Горячая вся», – грустно проговорила нянька. «Mein Gott», – вздохнула она. – «Как не вовремя. Ну ничего. Надеюсь, доктор сможет с этим что-то сделать».

Столица Нижних Земель встретила их туманом. Шпили церквей, изогнутые линии крыш, мачты кораблей в порту даже серая неподвижная гладь каналов – все тонуло в белой дымке. Они сошли на берег после того, как баржу разгрузили и отвели в западный док.