Артур Олейников - Избранные произведения

БУЛАВИН

После последней ни удачной попытки взять приступом Азов, полки Атамана Кондратия Булавина отступили.

Где – то на привале Кондратий Булавин не спал всю ночь. Сидел один в шатре сжимая шашку. Он сердцем чувствовал, что сейчас с ним придут расправиться свои же казаки. Но какие они его, придут те у кого было золото и полные пшеницы закрома и те которые рассчитывали ограбить Азов, списав все на него Булавина.

– Холопы! Царёвы подошвы! – сказал Булавин вошедшим домовитым казакам решившим покончить с Булавиным и покориться царю.

– Не шуми Кондрат! – сказал один из изменщиков. – Тебе терять нечего! А у нас хозяйства…

– Золото! – сказал Булавин не дав договорить предателю. – Так послухайте меня! Гутарить мне с вами долго нечего, вот мои главные слова, скажу и к Богу пойду! Я последняя Ваша Воля! Не станет меня, не быть боле и Воле на Дону! Петр Вас всех под свою дудку плясать заставит! А настанет время и во все вытравят казачий Дух с Дона! Потому что пока жив говорю, что не может быть у казака Царя, а кроме Христа! Если иной царь, как бы его не звали, Петр или Владимир, во все временна имя ему одно- тиран и душегуб, казачий Воли! Христа одного принимаю! И со Христом иду на смерть!!!

ПУГАЧЕВ

Пугачева обступили изменщики, чтобы вымолив прощение перед Екатериной, они живым решили пленить своего атамана.

Пугачёв выстрелил из мушкета в грудь первому кто к нему приблизился.

Пороховое облако заволокло и застелило глаза ослепив на миг предателей. Пугачев с саблей в каждой руке ворвался в строй предавших и стал рубить головы.

– А-а-а-а!! Сучье потроха! – выкрикивал атаман и рубил на лево на право.

– Брать живым! Живым!!! – раздавалось отовсюду.

– Живым?! А возьмите! Иуды! – выкрикнул Пугачев.

Но силы были ни равными. Одну за другой выбили сабли из рук Пугачева. Атаман выхватил кинжал и подставил к горлу:

– Не дамся! Не дам Вам меня на расправу отдать! Дон позорить не дам! Веру Святую!

– Не дури! Брось!

И только Пугачев хотел пронзить себя – все гурьбой набросились на него со всех сторон. Стали связывать.

– Прости, прости Атаман! Нам свои головы дороже!

Пугачев плевал в рожи пленивших:

– Когда Казань грабили, жгли, насиловали! О головах не думали!! На атамана руку подняли все равно, что на отца руку подняли!!

– Бог простит! – отвечали изменщики

– Бог?! Бог то простит!! Дон ни когда не забудет Пугачева! Ни когда!

– Пущай, мы за то не гутарим!

– Убейте, убейте лучше будет!

– Э нет! Ты наша грамота охранная!

– Кляп, кляп в рот ему дайте!

– Рот Вы мне заткнете! Дон никогда! – ответил Пугачев и заплакал… Сначала тихо, потом на врыв. Казаки отвернулись, кто- то не выдержал и тоже стал вытирать слезы сами собой покатившиеся из глаз. И каждый думал о Доне…

Бойкого и разудалого казака Луку, веселая «шайка» казаков станичников выбрала в «масленичные атаманы».

– Мирон! Стало быть тебе исаульцем! – сказал Лука.

И Мирон взял трость навязанными на ней пучком “ васильков»

– А теперь, ада к Атаману!

– Пошли! – весело хором отвечают казаки.

Станичный Атаман уже поджидает казаков идущих к нему за знаменем. И так просто знамя, Атаман не выдаст.

К веселой масленичной толпе присоединяются старики из самых почетных и домовитых, чтобы погулять с молодежью…

Атаман уже стоит на пороге и улыбается в усы.

Лука поклонился Атаману.

– Андрей Макаревич! – говорит уважительно Лука.

– За знаменем! Знаю! А вот не дам! Сначала докажи!

– А что доказывать! Масленица! Погулять хотят казаки!

– А казаку на роду написана гулять! – сказал Атаман.

– Правда твоя Атаман! Но без знамени не как нельзя! Казак без знамени не гуляет! По хатам без знамени ходить все равно лисой в курятнике шариться! Честь держать будем коли знамя! И хате почет в какую зайдем! Не как без знамени нельзя!

– Гутаришь правильно! Держи знамя!

Лука берет знамя.

– Спаси Христос! – кричат казаки кланяются Атаману и веселые идут в первую попавшею хату. Знамя устанавливают над крыльцом и ставят на охрану часового.

И так гуляют казаки от хаты к хате. А в прощенное воскресенье идут на погост помянуть покойников.

На кладбище веселье сменяет спокойствие и почтение к усопшим.

Лука задумчиво стоит над могилой родного деда и вспоминает, как дед Варфоломей первый раз учил его еще ребенком держаться в седле. Как водил на Дон с прутом и приговаривал:

– А ну бей! Да так, чтобы брызг меньше! От плеча! Так, так!