Сама действительность, что распадается на неуловимые элементарные частицы, изображает себя в виде грандиозных космогоний, будучи совокупностью агоний, – абсурд. Огромное несчастье – обретаться куском уязвимой плоти, покоряясь голосу крови, воплощать кризисы веры, казусы настроения, ребусы суеверий. Еще большее несчастье – иметь автоматный ум, группирующий и дифференцирующий сомнительные реалии, с ужасом провидящий бесконечность регресса обоснований и неизбежность снятия всех своих выводов и озарений. Одинаково чудовищен и смехотворен закон, по которому все зародившееся, куда бы оно ни устремлялось, движется к своему концу. С другой стороны, все известные жизнеформы настолько неудовлетворительны, что даже в мыслях страшно допустить их бессмертие, а круговорот веществ и существ в отчей природе сопровождается такими трениями, что при наблюдении этих процессов часто обуревает радость, что «и это пройдет».
С приурочением к знаменательным событиям или просто с целью планомерного этического просвещения населения то с трибун, то с амвонов озвучивались концепции о том, что Бог дал человеку свободную волю, чтобы тот мог самостоятельно выбирать между добром и злом. Даже при наличии у гражданина и прихожанина свободной воли и при очевидном присутствии несомненного блага на равнинах и кручах ойкумены вопрос по сути не изменился бы: зачем нужен этот выбор, почему на дороге у путника обязательно должна быть возможность оступиться и упасть?
На деле, никакой философский камень не поможет выделить из земных элементов однозначное добро, а свобода воли или предпочтения – это сигнификат, не имеющий под собой никакого денотата, проще говоря, – шелест лексических единиц, пьянящий рассудок. Свобода не может реализоваться в природе; все, что укоренено в тенетах естества и поддерживается его секрециями, – зависимо, детерминировано.
И в академических, и в популярных сочинениях часто мотивы государственных и личных поступков пытаются свести то к воле нашептывающих демонов, то к «эдипову комплексу», то к производственным отношениям и политическим институциям, что всегда является упрощением, случайной и неверной номинацией мирообразующих стихий, работающих на непонятные для общества и индивидов цели. Ментальное пространство человека искривлено таким хитроумным способом, что из-под выводов постоянно ускользает достаточное основание, а исключенное третье вместе с шестым чувством нагнетают из сослагательной заочности мистические пары, что мутят тавтологическую воду, из которой по большей части состоят все рассуждения.
Эта наглухо запертая колония для нас – всё, иные виды варварства и немощности, не говоря уже о способах бытийствования сущего, нам не доступны и не известны. Свободой в здешних узких рубежах считается право переместиться из пункта А в пункт Б, поменять род занятий или проголосовать за тирана. Для многих свобода – это социальные привилегии или вовсе необузданность поведения. Споры о вероятности даже теоретического самостояния в принципе бесплодны в силу разного понимания этой категории оппонентами, несопоставимости их кругозоров, духовных ландшафтов, притязаний эгоизма или напряжений инсайта. Согласие затруднено и между выдающимися личностями, не отождествляющими грубую работу инстинктов с возможностью ничем не обусловленного принятия решения (вспомним хотя бы знаменитую дискуссию между Лютером и Эразмом Роттердамским).
Для чего Бог, который властен творить в масштабах полного благополучия, создал мучительные бдения в условиях скоротечности и бесперспективности? Такие деяния Всевышнего кажутся недостойными Его величия. Самозваные миссионеры и глашатаи священного света нередко вынуждены констатировать его явные темные выплески и, чтобы реабилитировать Творца, смело берут на себя роль адвокатов Божьей мудрости и составляют пламенные панегирики, которые, подлаживаясь друг к другу, складываются в общую теодицею. Употребление термина «теодицея» (богооправдание) связано с опубликованием трактата Лейбница «Опыт теодицеи о благости Бога, свободе человека и происхождении зла» (1710), где он старался доказать, что Бог справедлив и благ, несмотря на хронические триумфы козней и лицемерия в хижинах и дворцах, на форумах и в будуарах.
Только наивный вероисповедник может полагать, что торжествующее зло – это изобретение людей, которые не соблюдают заповеди богов своих религий. Внимая разношерстным нотациям на эту тему, с тоской задумываешься, чего здесь больше: невежественного простодушия или непомерной гордыни? Это надо же! Втиснутый в мясную оболочку бедокур, не создавший в себе ни мельчайшей частицы, не знающий, что с ним произойдет через день, воображает, что способен хозяйничать вопреки Божьей воле! Впрочем, такие убеждения не поддаются осмыслению, они возникают, здравствуют и выхолащиваются вне мышления.
Читать дальше