Олег Ока - Один в поле… Фантасмагория

Егор, уже протянувший руку к морозной кружке, хотел открыть рот с целью поинтересоваться обязанностями и будущей суммой, но незнакомец со стуком поставил свою кружку на столешницу, и Егор, вздрогнув, открыл глаза. Ему всё было ясно, и жизнь на ближайшую вечность казалась расписанной каллиграфическим почерком. Он сидел и неторопливо потягивал густое терпкое пиво. Ему ещё предстояла дорога домой по облитым лимонным светом сугробам Невского проспекта, на Васильевский остров

Все знают, что Люмиэль Гулливер «…после трех лет бесплодных ожиданий принял выгодное предложение капитана Вильяма Причарда, владельца „Антилопы“, отправиться с ним в Южное море… отплыли из Бристоля 4 мая 1699 года…»

Чем это закончилось, знают также все. Но далеко не каждый может сказать, на кой пёс это ему понадобилось?

Сам Гулливер сообщает о причине двояко: -" В течение шести лет я служил судовым хирургом, …на этой службе я несколько поправил свои дела… Уходя в плавание, я всегда запасался большим количеством книг и все свободное время посвящал чтению лучших писателей…, а высаживаясь на берег, наблюдал нравы и обычаи туземцев и изучал их язык. Благодаря хорошей памяти это давалось мне очень легко…»

В любом случае, поправлял-ли он своё финансовое положение, или изучал этнографию, испытал он много всякого невероятного и противоестественного, и человечеству это ничего ценного и хорошего не принесло. А самого Гулливера довело до полного пессимизма в отношении здравомыслия людского… Я ему так и сказал:

– Лемюэль, скажи откровенно, какой бес тебя потянул в эти странствия? Должен был кому-то? Я понимаю – моряки, это их профессия, другого они не умеют, втягиваются в этот образ жизни, становятся профессионалами… Но ты был опытный врач, у тебя есть дом… Из-за денег? И оно того стоило?

Домочадцы Гулливеровы всё-равно считали его за дурачка, после его возвращения от гуингнов, и нашим разговорам не удивлялись, тем более меня они не видели, и эти его разговоры в угол со стороны здорово были похожи на паранонью. Поначалу он и сам так думал, потом решил, что пути Господни нам не доступны, и на этом успокоился, просто принял меня за данность.

– Не было никакого беса. Простой расчёт. На суше врачей много, и чтобы заиметь свою практику, нужно вложить много денег и труда. А на судне врач то-же, что и капитан, сам себе хозяин, только постоянных подчинённых не имеет. Но и даже капитан, бывает, попадает ему в подчинение.

– Но ведь ты уже из Бробдингнега вернулся состоятельным человеком. Ты мог строить счастье с женой, но твой друг купил тебя лестью, хорошим заработком, и ты бросил жену, как я вижу, прекрасную женщину, любящую тебя, и опять стал искать приключений на ж… на свою шею. Конечно, в записках ты делаешь оговорку, что это страсть к новым впечатлениям, желание изучить мир. И что? Твои записки считают сказками, тебя самого сумасшедшим…

– Ты подменяешь меня сегодняшнего тем молодым романтиком, которые ищут миражи, надеясь, что они лучше того, что составляет нашу жизнь. Сейчас, когда я убедился в испорченности людской природы, мне ничего этого не нужно, только покой и самосозерцание. Люди со временем не меняются, меняется их восприятие жизни и её ценностей.

Сегодня у меня выходной, так я решил вчера, следуя испорченному мнению Гулливера о здравомыслии человеческом, и потому проснулся в семь часов утра. Закурил сигарету, лежал и оглядывал комнату. Телевизор включать не стал, ведь сегодня выходной, день, отданный себе, а значит, пусть и мозги отдохнут. Лежал и смотрел. Переводил взгляд по комнате, начиная от окна, вправо. Книжный шкаф, в котором за стеклом тёмные, академические тома библиотеки, принадлежащей хозяйке. Тёмные, вызывающие неприятие фамилии классиков, большими, наглыми позолоченными буквами: – «Толстой», «Пушкин», «Гончаров», «Тургенев», «Салтыков-Щедрин», «Достоевский», … Быстро мимо, негоже выходной начинать с негатива, с мёртвых, окаменевших, ничего не говорящих имён… Дальше полки с моими книгами… Хемингуэй, Лем, Стругацкие, Экзюпери, Уэллс, Хейердал, Библия… Как освежающий душ после кошмарной ночи, полной теней и пота…

Дальше за коричневой шторой дверь в прихожую, там сумрачно и прохладно. Где-то на кухне уютно капает вода из плохо прикрученного крана. Справа от двери тумба для белья, в которой хранятся мои тряпки; носки, майки, шорты, полотенца… В верхнем ящике всякая чушь и мелочь, вроде проводов от ноутбука, зарядки для телефона, маркеров и гелевых ручек, скотч и изолента, тюбик клея «Момент» и запасные кассеты для бритья… Много чего, и всё нужное, без чего в жизни нет счастья… На тумбе стоит проигрыватель DVD, на нём небольшой телевизор, рядом стопка дисков с любимыми фильмами, «Рэмбо», «Хищник», фильмы Джеки Чана и Брюса Ли, «Охотники за привидениями»… Современные фильмы, снятые последние 3—5 лет я не смотрю, пока не видел ничего достойного… И это всё, что здесь есть, не считая дивана, на котором я живу, и тумбочки, на которой лежат пепельница, пачка сигарет, кружка вечернего кофе и два пульта с телефоном. Телефон – дань привычки и необходимости, я им не пользуюсь, как телефоном, звонить некому, и мне никто не звонит, так что телефон используется только в качестве будильника. Перед диваном небольшой журнальный столик, на котором стоит ноутбук «ASUS», под столиком колодка удлинителя с торчащим блоком питания от ноутбука и зарядкой телефона. Для полноты картины надо упомянуть несколько репродукций на стенах, в рамках под стеклом, изображающие виды Японии с Фудзиямой в разных ракурсах. Окно за сдвинутыми занавесками светится ранним солнцем, шторы я не люблю, они навевают мысли о толстом слое пыли и кладбищенской тишине, и я их сдвинул в стороны, завязал верёвочками. Раньше за шторами висели такие прозрачные белые сетки для собирания пыли, кажется «тюль» называются, я их снял, разрезал вдоль весёлую, небесно-голубую простыню с цветными пятнами, повесил, чтобы солнце глаза не слепило, прятаться мне не от кого, квартира на пятом этаже, и чтобы увидеть противоположный дом, надо подходить к окну. Хозяйка на мои занавески ничего не сказала. Мне вообще повезло с квартирой, недалеко от центра, пять тысяч плюс коммунальные платежи около тысячи, это очень по-Божески. И если даже хозяйке надоест жить у внуков, у неё есть большая комната, сейчас запертая, а тётка она спокойная, не конфликтная, адекватно и дружелюбно глядящая на мир и людей. И коммуналки платить уже надо будет в два раза меньше. Жизнь хороша!