Тина Моран - Белый покой

Егор с разочарованием пошуровал в нижнем отсеке, в верхнем, на дверцах. На всякий случай заглянул в маслёнку. Колбасы, кроме той, что припасена в дорогу, нигде не было. Придётся идти без завтрака. Жаль, а так хотелось колбаски с сырком! Егор извлёк сырую сосиску, зажевал её, глотнул заварки из чайника. Пока раздумывал – не укусить ли сахару, из комнаты раздался знакомый шум.

– Иду уже! – прикрикнул Егор на сотовый, радостно вывший гитарными запилами.

Рок и иже с ним он не любил, но другие мелодии вызова почему-то не слышал. А рок громкий. Учителям очень нравился!

– Слушаю вас, Константин Никифорович!

– Соколов, ты где шляешься? Шпалыч тебя четвертует, а потом помочится на ещё теплый труп!

Если Егор был интеллигент внутренне, то Константин Зеленцов производил впечатление ботаника. Снаружи. Причем, ботаника в вакууме. Но горе тому, кто посмел обмануться его кротким видом! Помимо острого языка, подрезающего крылья любому зубоскалу, Константин Никифорович запросто мог обидчика в бараний рог скрутить. На занятия он ходил какие-то в своем Симферополе. Бить по лицу сходу считал недостойным. Он поправлял очки в тонкой металлической оправе и назидательно рассказывал очередному бедолаге, куда имел всю его родню вплоть до времен Петра Первого. А потом уже, когда дело доходило до драки, тыкал противника носом в стену, в дерево, в пол или землю и продолжал спокойно вещать про снисхождение.

Собственно, так они с Егором и познакомились.

В прошлом году Егор, направляясь по всем известной нужде в туалет, узрел, как их классные бугаи во главе с вечным заводилой Мишкой Жабиным пытаются учить правилам заведения ботаника, перешедшего в их класс на прошлой неделе. Ну и получил Мишка хорошо поставленным ударом в нос. Егор аж залип на месте – не каждый день шкаф-купе и общепризнанный бандюган получает в нос от худосочного новичка. Остальные решили не связываться со страшным ботаником, подхватили пострадавшее начальство под руки и уволокли от греха подальше – к умывальнику. А Егор стоял и пялился на редкие красные капли на голубом кафеле, кое-где треснувшем от времени; он забыл, что, в общем-то, по нужде пришел.

– Ну чего? – окликнул его грозный ботаник, поправляющий очки, – могу и тебе чёлку укоротить, к примеру.

Егор ничуть не стушевался от сурового тона и насмешливого взгляда и выпалил:

– За чёлку сам умываться пойдешь!

Так и познакомились. Константин Никифорович часто напоминал Егору, что чёлку не мешало бы состричь, на что тот огрызался – ему и так нравится. Косте просто повезло, что он попал не в какую-нибудь школу уголовников, а во вполне себе престижный лицей, поэтому даже придурок Жабин по сравнению со шпаной из других школ, обычных – сама любезность.

А вот девчонки у них в классе злые. В свое время Егор еле спас из их наманикюренных коготков Алёнку Белую. Женское сообщество, осознав наконец, что оно уже взрослое, сплочённое и вправе судить тех, кто отличается от других, наградило её обидным прозвищем «Букашка». Потом кто-то влепил в белобрысые волосы жвачку, заставив коротко остричься. А дело было в том, что у Алёнки паралич лицевых мышц, из-за чего она могла улыбаться только одной стороной лица, вторую сводила судорога. Это, как и то, что она была мелкая, костлявая и грациозная, как полумертвая газель, отнюдь не добавляло ей популярности. Но, на вкус Егора, Алёнка была симпатичная.

Может, потому он и вступился за неё на уроке физкультуры, когда девчонки, сговорившись, зажали Алёнку в углу, пока физрука не было в зале, и поливали водой из пластиковой бутылки. Это было унизительно, и пока другие мальчишки зубоскалили и подначивали разошедшихся одноклассниц одобрительными окриками, Егор грубо растолкал девчонок и, не обращая внимания на обидные и уничижительные реплики, пробрался к мокрой и взъерошенной Букашке. Обычно Егор был трусоват, но в некоторых случаях он об этом напрочь забывал. Аленка сидела в углу, закрыв глаза, её рот дрожал и кривился. По мокрым щекам ползли чёрные потеки.

Осознав, что нежелательный душ прекратился, она приоткрыла один глаз, потом другой, молча встала и ушла умываться. Но после этого поглядывала благосклонно и даже заинтересованно, а не равнодушно или зло, как на других, пока Егор не выдержал и не подошёл первый. Это было ещё до того, как он подружился с Константином Никифоровичем, а тот, едва познакомившись с Алёнкой, сразу взял ее под свою опеку, и от нее постепенно отстали. Так и ходили они все втроем уже год, крепко держась друг за друга.