Олег Пустовой - Карантин. Часть третья

Пока командиры решали организационные вопросы, касающиеся размещения молодого пополнения, курсантов распустили на перекур, и над курилкой моментально образовалось мутное сизое облако сигаретного и папиросного дыма.

После небольшого перекура снова была перекличка на строевом плацу, и курсантов стали расформировывать по ротам. На этом этапе службы Мельниченко расстался со своим попутчиком Нечаевым. Андрея зачислили в первую роту, а Игорь оказался в третьей роте, без друзей и близких товарищей. Сразу после построения, курсантов увели в казармы, и, с этой минуты, пошли монотонные секунды отсчёта воинского карантина.

Помещение третьей роты находилось на втором этаже добротного двухэтажного здания, выстроенного из обожжённых красных кирпичей. Помещение роты тянулось по всему этажу здания из торца в торец, и разделить его, можно было на три составные части: нежилая часть, казарма старшинского состава и казарма курсантского состава. Общим был только широкий коридор, тянувшийся по всему расположению роты, разделяя помещение на левую и правую части. В нежилой части роты находились арсенал, оружейная комната, «Красный уголок» или «Ленинская комната» и большое помещение для умывальников. В этой же части роты, между центральным входом и дверью в умывальную, находилась пустующая, пока ещё, тумбочка дневального по роте. Казарма старшинского состава состояла из четырёх рядов одноярусных коек, стоящих по четыре (голова к голове) между которыми находились небольшие проходы с тумбочками посредине, стоявшими спинка к спинке по две у каждого изголовья. Койки тянулись в два ряда вдоль широкого центрального прохода, находящегося на одной линии с основным коридором. Вдоль стен с большими светлыми окнами, параллельно спинкам коек, имелись ещё два небольших прохода: по одному из каждой стороны. Самым большим помещением была казарма курсантского состава. Она была в три раза больше старшинской казармы, с таким же, расположением коек и проходов, разница была только в том, что курсантские койки были двух ярусные и тумбочки у изголовья стояли одна на другой. Вглубь казармы, прямо по коридору, находились подсобные помещения: канцелярия роты, кабинет командира роты и замполита, комната дежурного по роте и бытовая комната – находились слева по коридору. Кабинет старшины роты, хозяйственная кладовка и баталерка – справа. В самом конце коридора находился аварийный выход, закрытый на замок и служивший для эвакуации жильцов на случай пожара и стихийных бедствий. У входной двери и у двери аварийного выхода находились пожарные щиты с противопожарным инвентарём. Там было всё: от вёдер и до топора, что могло послужить для быстрой локализации возгорания. Всё было обустроено так, как и в любой воинской казарме, исключая всякие приятные мелочи. Хотя, одна приятная мелочь, всё же, была – это большой чёрно-белый телевизор литовской марки «Шилялис», гордо возвышавшийся на специальной подставке, вмонтированной в стенку кабинета старшины роты, обращённый своим серым экраном в сторону курсантской казармы.

После ознакомления с ротой, размещения на временных койко-метрах и получения средств личной гигиены, прибывший отряд новоиспечённых «общевойсковиков» рассчитали по взводам и отделениям. Теперь их нарекли «курсантами карантинной роты общевойсковой подготовки», что на жаргонном наречии военных моряков называлось «курсантами курса молодого бойца». В этот же день была провозглашена и вся лестница курсантской иерархии. Так случилось, что капитан третьего ранга Бондарев был командиром третьей роты, а личный состав роты распределялся на четыре взвода. Взвод, куда определили Мельниченко, именовался «вторым» и командиром взвода был назначен главный корабельный старшина Гринёв, а его заместителем – старшина первой статьи Бектирбеков. Так распорядилась судьба-злодейка, что все сопровождающие так и остались в командирах. А вот командиров отделений и их замов, командиры взводов назначали из самих «общевойсковиков» на своё усмотрение. Каждый взвод делился на два отделения, так что среди курсантов сразу выросло по четыре начальника в каждом взводе. Игоря эта радость не коснулась и он остался, как говорится, «без портфеля».

В первый день службы на новом месте, во время личного времени, всем курсантам дали возможность написать домой письма, и привести в надлежащий вид своё обмундирование. Первым делом курсанты нашили на наружном карманчике фланельки рабочего платья белую парусиновую полоску с набитыми трафаретом номерами. Нашивка называлась «боевым номером», а цифры определяли номер роты, номер взвода, отделения и личный номер, согласно записи в книге вечерних проверок. В этот же день курсантам довелось попробовать и свой первый курсантский ужин, состоящий из пшеничной каши, перемешанной с мясной подливой, сладким чаем и кусочком сливочного масла. Масла было ровно столько, чтобы размазать его на одном узком кусочке хлеба, что распределялся в меру: два кусочка чёрного и один белого. Время ужина определялось десятью минутами, начиная от команды «сесть» и, заканчивая командой «встать».