Евсей Осиновский - Карцерова соната

– Угу…

– А по частям можно?

– Думаю, да.

За день до оговоренного момента передачи денег, утром, мне позвонил сам Подлючный и с криком:

– А чё у меня тут обыск?? Мы ж… как бы договорились?!

Я был удивлен. Даже не столько фактом проведения обыска у Подлючных, сколько тем, что впервые услышал от самого Матвея столь длинную тираду…

– Я не в курсе.

– Как адвокат может не знать, что будет обыск??!!

– Вау! Оказывается, ты, Мотя, большой специалист в области уголовного права!

– Ладно, мы завтра приедем.

– Я счастлив!

На следующий день (прямо скажем – не самый удачный день в моей жизни!) чета Подлючных прибыла ко мне, опоздав почти на час. Где они были этот час, стало понятно позже. На тот момент мне не хватило ума догадаться…

– Почему у нас забрали компьютер, планшет, записные книжки…? Забрали документы и ключи от квадроцикла. Нового!

– Потому что Матвей у них фигурирует в числе проверяемых на причастность…

– Но мы же, вроде, договорились?

– Вот именно – «вроде».

– Мы привезли первую часть, пятьсот…

– Хорошо. Можете оставить здесь, в офисе.

– Нет, – отчеканила Ульяна Подлючная, – только после допроса Матвея!

– Как угодно.

– А вот вы скажите, – продолжила она, – мы сейчас эти деньги отдаем… Кому?

– Я ж вам говорил: начальнику отдела. Ящерко.

– А он кому их отдаст?

Спустя несколько часов, перебирая в памяти весь этот диалог, я свое отношение к самому себе мог выразить только одним словом. МУДАК. Причем, стопроцентный!! Сколько раз, защищая клиентов, которых провоцировали – на получение взятки ли, на организацию заказного убийства или сбыт наркотиков, – я сталкивался с подобными текстами переговоров! Каждый раз я выговаривал клиентам: «Надо быть последним дебилом, чтобы не догадаться, что тебя разводят!!» Увы, на этот раз «последним дебилом» оказался я сам!

– Не знаю, поехали, мы уже прилично опаздываем.

К Следственной части я подъехал первым. Ящерко спустился в холл и, проведя меня через турникет, сразу огорошил:

– А ваш-то еще и наркоман!!

– Поясни?

– Во время обыска у него изъяли семена конопли. В барсетке были…

– И что дальше?

– Отправим на экспертизу. Что там покажут – не знаю… А по этому делу – он согласен…?

– Да, первые 500 привез.

– Хорошо. Пусть оставит у вас в офисе, я ближе к вечеру заеду, заберу.

В коридоре появился Подлючный.

– Здрасти.

– А что у вас нашли в барсетке? – не отвечая на приветствие, сразу перешел к допросу Ящерко?

– А… Да то семена.

– Семена чего?

– Не помню…

– Конопли?

– Может, и конопли…

– Что значит «может»?? Вы употребляете?

– Нет.

– Еще лучше. Значит, сбываете?

– Нет.

– Тогда зачем вам семена конопли?

– Ну… Это… Для попугайчика!

– Молодец! – улыбнулся я, – Для попугайчика – это не сбыт, это милосердие!

– На самом деле это не смешно, – Ящерко, похоже, было не до улыбок, – Короче. По этому делу, – он кивнул в сторону кабинета следователя Андрющенко, – я всё решу, а с семенами – тут как экспертиза… Идите, допрашивайтесь.

Андрющенко по-охотничьи потирал руки…

– Сначала вы расскажете мне про семена, а потом я отберу у вас образцы вашего почерка.

Пока мой клиент рисовал тысячу своих росписей, я вышел из здания следственной части и подошел к Ульяне.

– Ваш муж употребляет наркотики?

– Раньше – да, употреблял. А сейчас – я не знаю…

– То есть, не исключаете?

– Не исключаю.

Закончив допрос, мы вернулись ко мне.

– Это куда? – похлопав по куртке, спросил Подлючный.

– Положи в той комнатке на телевизор.

Вытащив пакет, Подлючный зашел в подсобку, а выйдя, произнес, четко артикулируя: «НА ТЕЛЕВИЗОРЕ».

НАД ВСЕЙ ИСПАНИЕЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО…

Через секунду мой офис заполнился людьми……..

Не буду описывать свое состояние – думаю, это и так понятно.

– Союз Беспощадных Филателистов, старший лейтенант Фламенко, – представился и показал развернутое удостоверение один из вошедших (– Испанец, что ли? – на автомате подумал я), мы проводим оперативный эксперимент…

– Можете не объяснять, всё и так понятно.

Среди массы нагрянувших ко мне посетителей своей брутальностью выделялся один, явно получавший удовольствие от всего происходящего. Глаза его горели, как у охотника, вышедшего на матерого зверя. Он ни секунды не стоял спокойно – постоянно пританцовывал и размахивал руками. Он отодвинул Фламенко в сторону и, приблизившись ко мне вплотную, сказал: