Анастасия Семихатских: Беспризорники хаоса

© Анастасия Семихатских, 2018

ISBN 978-5-4483-2472-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Отшельники, живущие в лесах Северной Фанагории, знают много старых легенд, о которых охотно рассказывают случайным путникам, набредающим на их скромные жилища. Одно из их преданий гласит, что сотни лун назад в окрестных землях ни дня не проходило без кровопролития. Одна война сменяла другую, и жители многочисленных лесных племен не знали мира и покоя, то и дело хватаясь за копья. Женщины жили в постоянном страхе, дети росли без отцов, а старики в слезах молились своим богам о том, чтобы умереть от старости, а не от удара вражеского топора.

Древние сосновые леса, ставшие приютом для этой всепоглощающей жестокости, за столетия войн впитали в себя столько людской крови, что уже не могли оставаться зелеными. В одну из ночей хвоя сосен налилась алым цветом, их ветви потяжелели и припали к земле, а стволы и корни стали багряными.

Предание гласит, что однажды деревья вернут свой первозданный вид, но случится это не раньше, чем люди прекратят нести друг другу смерть.

А значит, можно предположить, что розовые сосны навсегда останутся розовыми.

Или их просто вырубят, чтобы подороже продать крепкую древесину.

Мальчишки не знали своего отца. Он ушел от их матери еще до того, как узнал, что она была беременна. Хотя, вполне вероятно, Агата Устин говорила так сыновьям для того, чтобы они не таили обиды на своего непутевого родителя. Но мальчики и не думали обижаться: в детстве они просто не понимали, почему у всех остальных детей есть отцы, а у них нет, а повзрослев, перестали донимать маму вопросами.

Спустя некоторое время выяснилось, что Севастьян Устин ушел добровольцем в армию, а когда началась гражданская война в Берсии, его полк был направлен туда с миротворческой миссией. Он погиб в одном из первых боев: шальная пуля задела легкое. На имя матери пришла похоронка. Мальчишкам тогда только исполнилось по два года.

Отца не было, а мама была всегда. И для двух своих сыновей-близнецов она была центром всего мира. Приходя вечером с работы, она забирала мальчиков от пожилой соседки, которая по доброте душевной заботилась о них с обеденного времени до вечера, и вела их домой. Буквально несколько метров Агата Устин и ее сыновья шли по мощенной брусчаткой дороге, а затем поворачивали к своей калитке, сразу за которой были короткая тропинка и дверь, ведущая в небольшую двухэтажную квартирку с двумя спальнями на втором этаже и гостиной на первом.

Мальчишки разувались, Агата помогала им снять курточки и повесить их на крючки.

– Переодевайтесь, мойте руки и пойдемте кушать. Бабушка Велия вас не кормила?

Мальчишки, уже поднимавшиеся по лестнице, переглядывались, учуяв возможность улизнуть от ужина, и хором говорили:

– Кормила!

– Того, кто меня обманывает, я завтра не возьму с собой на работу, – громко и четко говорила мама, чтобы сыновья хорошо ее слышали.

– Правда на работу? – радостно кричали они. – Мы не кушали у бабушки Велии! Мы очень голодные!

– Вот сразу бы так, – смеялась мама из кухни. – Ранд, проследи, чтобы Кели помыл руки, а ты, Кели, проследи за Рандом.

Потом они вместе усаживались за небольшой квадратный столик, накрытый чистой белой скатертью, и принимались за ужин. Мама накладывала им пюре и тушеную баранину, наливала овощную подливу.

– И не вороти нос! – говорила она Ранду, покачивая указательным пальцем. – Кто не ест овощи, тот всегда болеет. Тем более сейчас осень на дворе, и все болезни вышли на улицу, так что заразиться проще простого.

– Как это «болезни вышли на улицу»? У них что, есть ноги? – спрашивал Кели, уплетая ужин за обе щеки. И мама принималась рассказывать, говоря о болезнях, как о страшных чудовищах, с которыми сражались два бравых мальчугана, подозрительно похожие на Рандольфа и Келемена. Даже упрямый Ранд отвлекался на этот рассказ и брался за еду.

Через час братья укладывались спать, пока Агата заканчивала домашние дела. Домыв посуду и переодевшись в ситцевое платье, она поднималась к сыновьям и по очереди целовала их в светло-русые макушки. Кели неизменно спрашивал: