Влад Гринзайд - Бетонная серьга. Рассказы не только из архитектурной жизни

С момента его остановки до продолжения движения проходит секунд тридцать – время, достаточное для отдыха. Потом он движется обратно мимо ещё непройденных машин. Снова красный, и он опять под светофором – двусветофорный цикл завершён.

Ни одной ошибки, точный расчёт. Даже перекрёсток выбран с соответствующими интервалами светофора. Точность расчёта такова, что хромоногий калека успевает в час пик обойти все машины на этой линии, а движение здесь очень оживлённое. Я заметил, что даже хромота у него «правильная»: левая нога как у кавалериста выгнута наружу, так что стопа в естественном своём положении находится не слева от центра тяжести, а точно под ним. Идя слева от дороги по ходу движения, он несет тело над бодюром, оставляя тем самым больше места обгоняющим машинам. Когда же он идет лицом к движению, он менее компактен, но и ситуация уже не столь критична.

Я следил за ним с интересом долгие месяцы. Он тоже меня помнил. Поначалу приходилось закрывать окно при его приближении, но потом он избавил меня от этой необходимости, равнодушно проходя мимо. За всё это время он совершил только одну ошибку, отсрочив свой тридцатисекундный отдых на несколько секунд и продолжив идти спиной к движению, когда уже загорелся зелёный, и машины тронулись.

…Никакого нарушения с моей стороны, лишь допустимое отклонение влево в пределах проезжей части… И я одержал победу.

– Слышь, Толстый, одевайся скорей, есть халтура!

– Что на сей раз?

– Цирк.

– Цирк?

– Давай, шевелись, там гимнасточки, акробаточки…

– А нам-то что надо делать?

– Рабочие сцены, оплата после каждого дня.

– Поехали!

Ехать пришлось далеко – в «Сердце Хайфского залива», где располагался гастролировавший по Израилю цирк шапито. Погода стояла по-израильски зимняя, то есть дождь, сильный ветер, кругом разливанные лужи, как следствие забитых канализационных стоков.

На подъезде к означенному месту я еще из автобуса глазами стал искать главный ориентир цирка – купол. Почему-то купола не было, наверное из-за дождя я совсем дезориентировался в пространстве и гляжу в неправильном направлении.

По прибытии на место выяснилось, что купола я не нашел по другой причине – он рухнул и накрыл собой трибуны, и сооружение напоминало развалины древнегреческого театра. Брезент намок и впитал в себя глинистую породу, отчего полностью слился с ландшафтом. Естественно, никаких гимнасточек и акробаточек там не было.

Дождь немного утих, и мы с Альбертом присели на одну из ненакрытых брезентом трибун курить. Ни души. Через полчаса к нам присоединился забуханый мужичонка – работник цирка, который и пролил свет на ситуацию.

По бухалову брезент натянули плохо, и он рухнул до окончания гастролей. Все циркачи уехали. Работникам же сцены нужно было разобрать цирк на составные части и сложить в машины.

Надо заметить, что оснащение в цирке было недетское. Об этом свидетельствовали четыре машины «Камаз» с прицепами, электрокар и даже асфальтоукладочный каток! Всё это они привезли с собой из России. С дорогостоящим оборудованием остались пять пьяных в стельку рабочих. Ничего разбирать, собирать или производить какие-либо другие осмысленные действия они не могли. Для этого были позваны два студента – мы с Альбертом. Мы должны были разобрать всё сооружение (цирк хоть и шапито, а размеров все равно приличных) и запаковать в «Камазы».

А у рабочих тем временем из-за отсутствия начальства, зимней меланхолии и близости супермаркета обозначился следующий распорядок дня: один из них вставал часов в девять, вываливался из «Камаза» и бежал в супермаркет за водкой. Одет он был солдатскую защитную телогрейку с золотыми звездными пуговицами и подпоясан не менее звездным военным ремнем. Белые длинные волосы и багровое лицо создавали нездоровый контраст. Человеку с таким видом водка отпускалась без очереди и зачастую без денег – видать, в магазине работали эстеты.

Принеся пластиковую бутылку водки ёмкостью 1, 75 л. с такой же контрастной, как его лицо, наклейкой (черная звезда на красном фоне), он начинал будить остальных циркачей, коих удавалось найти под брезентом. «Пропавшие без вести» сползались позднее сами к середине пузыря. Как только будился Вова, бутылочная эстафета переходила к нему. Человек он был незаурядный. Ширина его запястья была с моё колено, огромное брюхо покрыто рыжими волосами, взгляд недобрый, пышные украинские усы с длинными подусниками. Вова брал еще почти полный пузырь и стопку пластиковых стаканчиков. Он обходил всех, включая нас с Альбертом, и выпивал напару. Себе он всегда наливал до краев и пил без закуси. Обойдя полный круг, Вова собирал всех вместе и опять разливал. Себе, как всегда, полный. Выпив свой стаканчик, вместо закуски он «догонялся» из горл ' а.. После этой утренней зарядки Вова начинал витействовать.