Дмитрий Гавриленко - Подстава в кофточке. Московские рассказы

«Нет, это, видать, не тот путь, который ведёт к цели. Он шаг за шагом пройден операми. Надо отыскать какую-то свежую нить», – подумал сыщик. Не очень приятно вникать в дела азера. Торгашей, сбыт шмоток Ефим недолюбливал. Однако деньги ему платили как раз за неприятное либо рискованное.

В списке уволенных работниц, вывешенном на доске объявлений возле администрации, детектив приметил одну распространённую русскую фамилию. Женщину звали Антониной. Ни адреса, ни телефона. Решил попытать счастья и заглянул в ближайшее почтовое отделение. В городском телефонном справочнике улыбнулась удача. Имя бывшей швеи, по нынешним временам, редкое. Сомнений быть не могло: она.

Позвонил по сотовому. Откликнулась не сразу. Так и так, хотелось бы встретиться. Журналист. Собираю материал для гламурного женского издания. Интересуют работницы фабрики и директор. Короче, договорились. Детектив поехал к Антонине, живущей на другом конце города, в самом охвостье конца. «Наездись оттуда на фабрику, если нет BMW», – невесело усмехнулся сыщик.

Двухэтажный дом напомнил инвалида. Крыльцо одного подъезда разрушилось, другое уцелело. Перекос сразу бросился в глаза. Внутри стены цветасто расписаны номерами телефонов и приглашениями на секс. Второй этаж – здесь жилище бывшей швеи. Дверь в квартиру приоткрыта. Рябинкин как воспитанный человек постучал костяшкой указательного пальца и вошёл.

Женщина в одиночестве сидела на кухне, перед ней – початая бутылка водки.

– Ты проходи, милок, – приветливо сказала она. – Давно тебя жду. В трёх соснах заблудился?

– Был грех, – смутился гость.

– Да ты не красней, присаживайся. Налить стопочку?

Ефим отказался, сославшись на должностные заботы. Дескать, дернула нелёгкая пообещать редактору горячий материал.

– Ну, ладно, коль так. Какое лихо тебя интересует?

– Производство и люди.

– Люди? Проданы мы, а кому – сам чёрт не разберёт.

– А что разбирать? Говорят, иностранной фирме.

– Давай выпьем по чуть-чуть.

В очередной раз отказался; Антонина, поморщившись, отпила из стакана граммов пятьдесят.

– Я вот на бобах, а выпить хочется. Душа-то живая, ковылять как-то надо.

Хозяйка закусила малосольным помидором и продолжила рассказ.

– Иностранной-то иностранной, да у директора тоже тридцать процентов. Все об этом знают. Сквалыга, когда ещё на рынке ошивался, купил.

– За что вас протурили? – поинтересовался Рябинкин.

– Как за что? За это самое, – икнув, кивнула на стол. – Мужика нет, дети разъехались. Как мне не выпить, если Бог пошлёт чекушечку?

Ефим решил, что она не слышала о смерти начальника, а его такая неосведомлённость устраивала.

– Сколько вы получали в месяц?

– Я ведь без оформления. Сколько давали, столько и брала. Получалась треть от обычной зарплаты. Ну я шмотки сама себе шью, на них не надо тратиться.

– Серьёзно вкалывали?

– Много, но хоть что-то имела с того, а нынче у разбитого корыта.

Антонина сделала ещё пару глотков. Когда-то красивое лицо покраснело, на лбу вспухла синеватая жилка.

– Он, черный чёрт, немало наших денежек прикарманил. А ты и не рыпнешься, иначе на другой день на фабрику не пустят. Хоть по миру иди.

– А жену его вы хоть раз видели?

– Как же, видела. Красивая, душистая. Наб***овала пузо, аборт тайком сделала. Об этом каждая сорока трещит, а ему хоть в очи ссы.

Очень не хотелось гостю углубляться в тему, где могли жить лишь замшелые сплетни, в то время как у него задача чёткая. Однако сыщик почувствовал: подвыпившую женщину не так-то легко остановить, да и могло всплыть в её откровениях нечто существенное.

– Своих детей у них нет?

– Нет. Бездетный он. Швеи проверили. Одна дала без предохранения, другая тоже. Пусто. Вот так-то, милок. А ты твердишь, что бабы глупые.

Гость возражать не стал, боясь вызвать недовольство собеседницы. Она опять потянулась к стакану, допила водку и не спеша съела самый крупный помидор из лежавших перед ней на тарелке.

– Не слабые на передок, учти. Женщины всё делают с умыслом.

– Не крадут с фабрики?

– Не-е, стырить даже куска ткани невозможно. Тотчас выпрут и спрашивать не станут. Ну а шмотки для своих подешевле при случае можно купить. Это не на базаре, не в шопе.

Детективу послышалось «в жопе», потому как лексика у Антонины отнюдь не паинька. Да и язык заплетался, захмелела. Прежде чем смотаться, хотелось выведать ещё кое-что.

– А спортом он занимался?

– Начальник-то? Да он шмоточник, крохобор, зачем ему спорт? Только азеров брал торговать, отсюда пошло – азеровский рынок. Потом закон вышел: пусть свои граждане торгуют. Он к тому времени уже акций накупил и на фабрику слинял.