Роман Чикин - Инспектор. Городской роман

Я прихожу в себя. Встаю с дивана, включаю ночник; щурясь от его неяркого света, смотрю на стенные часы. Двадцать два сорок четыре. Ну почему бы и не нагрянуть в гости в это время? Иду на кухню. Что тут у меня? Перцовки осталось маловато даже для одного, поэтому… Я ставлю стул, взбираюсь на него и вытягиваю из недр самой высокой полки плотно закупоренную литровую бутыль. В ней – еще дедов самогон. «Ананасовый рай», как говорил муж отцовой двоюродной сестры. Половину я сразу отливаю в пузатый графинчик, ставлю его в холодильник. Самогон тягучий, цвета очень бледного тростникового сахара, и действительно пахнет как-то сладко. На стол я ставлю старые, старше моего отца, рюмочки, похожие на перевернутые широким концом вверх пулеметные гильзы. В зависимости от освещения и напитка в них, они могут быть фиолетовыми или бледно голубыми, как осеннее небо. Мне очень нравятся эти рюмки.

Теперь надо подумать о закуске. В морозилке есть бабушкино сало, есть еще горчица и несколько зубцов чеснока. Картошки сварить, что ли… Успею же! Я шарю в глубинах кухонного шкафа и вскоре нахожу литровую баночку бабушкиного же ассорти: огурчики не длиннее пальца, помидорки, болгарский перец, маленькие патиссоны и морковка кружками. Прекрасная баночка! А вот есть ли лук… Да, находятся и две луковицы. Я открываю банку с соленьями, выуживаю крепенький, хрусткий огурчик и большим удовольствием закусываю им очередную сегодня рюмку перцовки. Настойка жжет нутро, разгоняет тепло по всему телу, а огурец так восхитительно пахнет летом, бабушкиным домом и детством… Голова начинает работать в полную силу, и я понимаю, как ничтожна и никчемна была мысль просто нарезать сало и сварить картошку. Лук есть? Есть! Пару яиц найдем? Так точно! А не забацать ли нам в этой связи народное литовское блюдо кугялис? Еще как забацать, товарищ инспектор!

Я в приятном возбуждении и предвкушении сытной, горячей закуски под дедов самогон и журналистские байки Тарасова потираю руки, набрасываю в раковину лежалых, начавших прорастать картофелин… Главное – не тупить и делать все быстро.

А делать надо вот что. Картофель чистится и натирается на крупной терке. Пока происходит процесс натирания, необходимо параллельно запускать второй процесс, для которого сало нарезается мелкими кубиками, а лук – несколько покрупнее. В сковороде сало растапливается и превращается в шкварки, а лук обжаривается в растопленном сале. После этого свеженатертая, еще не успевшая потемнеть картошка отжимается от жидкости и укладывается в глубокую форму для запекания. К картошке мы добавляем сало с луком и шкварками, два сырых яйца, обильно все перчим и слегка (если сало соленое) солим. Смесь хорошенько размешивается и отправляется в уже разогретую до ста восьмидесяти градусов духовку, где ей предстоит простоять ровно шестьдесят минут. Спустя вышеозначенное время на вашем столе оказывается кугялис – незатейливое, но невероятно вкусное и сытное блюдо, прекрасным дополнением которому станут бородинский хлеб, домашние соленья, дедов «ананасовый» самогон и компания Максима Тарасова. Лучше и не придумаешь!

Раздается звонок в дверь. Кугялис уже дымится на столе, запотевший графинчик занимает свое почетное центральное место, старинные рюмочки заманчиво переливаются густым фиолетовым оттенком. Я бодр и свеж, и готов к бессонной ночи – бабушкин огурчик и готовка в стахановском темпе вполне привели меня в должное состояние, и даже начавшие было проявляться признаки простудных заболеваний куда-то стремительно исчезли при одной лишь угрозе продолжения терапии народными средствами. Тарасов, лысый и бородатый, с неизменным рюкзаком за плечами и серьгой в левом ухе, шумно приветствует меня, галопом рвется пописать, а затем дрейфует в направлении кухни, не переставая засыпать меня вопросами.

– Дядь, че трубку-то не брал? Дрочил, стопудово!

– Как дела-то у тебя?

– Опять кого-нибудь родительских прав лишил?

– Как там алкоголики твои поживают?

– Инспектор, бля!..

Мы усаживаемся за стол. Уже скоро час ночи, но в фиолетовые рюмочки льется тягучий напиток из запотевшего графина, по тарелкам разложены благоухающий кугялис и разноцветные соленья, и Тарасов, взяв в руку рюмку, принюхивается и на всякий случай уточняет:

– Сэм, что ли? Тогда по половиночке .

Пьем по половиночке, едим. Хрустят огурцы, быстро дуется на горячий кугялис, отламываются кусочки хлеба. Молчим. Наконец Тарасов нарушает молчание. Он тянется через стол и пытается похлопать меня по тому месту, где когда-то у меня был небольшой пивной живот.