Роман Чикин - Инспектор. Городской роман

Во время Надькиного разговора Антон понимающе кивает, затем достает из кармана желтого пуховика свой телефон.

– Я же говорил, что этому придурку будет нужна машина. Я ему даже сказать ничего не успел.

– Ну а зачем ему в округ ехать?

– Ну типа вызывают свободного зама. Планы какие-то надо отвезти.

– Блин, бред какой-то. Я в округе тоже каждую неделю бываю – я что, машину себе требую?! Охренел в конец уже.

– Говорят же, что он олень полный.

– Да наши опера так и советуютговорят его на три буквы слать. Только что толку? Рейд-то у меня срывается!

– Позвони Гришину. Так и скажи ему прямо: мне не дают выполнить ваше указание.

– Ладно, тебе же все равно ехать. Просто вопрос: его только отвезти, или еще ждать придется?

– Блин, Надь, я не знаю. Если я быстро освобожусь, я тебе наберу. Где вас высадить?

Я – сторонний наблюдатель будней ОВД. Я вроде есть, а вроде меня и нет. Я слушаю этот диалог и понимаю, что мне совершенно незачем все это знать – кто из замов начальника отдела мудак, кто может ездить к вышестоящему руководству на общественном транспорте, кто мешает отвезти какую-то тетку на продувку, а кому приходится в выходной выписывать топливные талоны для патрульной машины и ГНР. Я – будто растворен в этом низком угрюмом февральском небе, устало нависшем над моим городом; я – будто безмолвные стены грустных панельных домов с зассаными бомжами и малолетними дураками (наш контингент) подъездами; я – среди сетки проводов над проспектом и в куче влажного грязного снега на тротуаре, который в очередной раз сгреб лихой бесшабашный белорус Саша с выбитым в пьяной драке зубом; я – в этом густом, пропахшем бензиновой гарью и ароматами дешевого парфюма воздухе; я – среди вас, ни о чем не думающих и ни на что не глядящих суетливых прохожих; я – душа этого города. Я молча еду на переднем сиденье серебристой «стопятнадцатой» нашего районного ОВД и ни о чем не думаю – ведь если очень много думать, придется опять тратить мою нищенскую зарплату на непомерно дорогой в наше время алкоголь – а ведь нужно еще заплатить за воду, электроэнергию и капремонт. Всуе упомянул!

Антон останавливает машину недалеко от перекрестка с проспектом, мы с Надькой вываливаемся на тротуар.

– Ну что, куда пойдем? Погода-то совсем мерзкая.

Не могу с этим не согласиться. Пока сидели в машине, ботинки немного подсохли, и ноги согрелись, а теперь опять месить снег и мокнуть… Но и отработать по плану нужно, нас же ждут – не дождутся наши подучетники. Я топчусь в кучке мокрого снега, критически осматриваю снова начавшие мокнуть ботинки и вздыхаю:

– Ну пошли к Меркулову. Какие у нас еще варианты?

Семья Меркуловых – это просто песня. Такого херового сюжета семейной жизни при всем желании придумать не получится. Он – пятидесятилетний бывший мент, инвалид. Незадолго до ухода на пенсию служил участковым в нашем районе. На своей территории Меркулов выявил неработающую гражданку Украины без регистрации, да к тому же еще и бухающую. Это была она – его будущая супруга, которая оказалась моложе Меркулова на пятнадцать лет. Принялись они бухать вместе, а вскоре и поженились. Меркулов ушел на пенсию, оформил инвалидность, и на его-то две пенсии молодая семейная пара и стала… бухать. Бухали они всегда шумно, с компанией, собирали у себя практически половину районных алкашей. Бывшие коллеги Меркулова старались особо жестко его с женой не прессовать. И все бы было хорошо и замечательно, если бы неожиданно у них не родился сын. Радость по поводу важного семейного события была такой безудержной, что в гости к новоиспеченным родителям вместе с ГНР приехали и сотрудники ПДН, которые быстро оформили пять-тридцать пять на каждого. Произошло сие знаковое для комиссии событие целых восемь лет назад.

Мы входим в темный, пропахший застоявшимся сигаретным дымом и кошачьими испражнениями подъезд. Квартира на втором этаже, грязная, с порезанной ножом обивкой, вместо кнопки звонка – торчащие проводки. Я стучу кулаком в дверь, Надька тем временем расчехляет свои корочки, чтобы не сплоховать перед бывшим коллегой-алкоголиком. За дверью – могильная тишина.

– Странно. Время уже три, ребенок сто раз должен был из школы вернуться.

– Ну хрен их знает. Щас еще постучу.

– Если действительно нет никого, пошли тогда к Смирновой.

– Ну пошли. Где их носит? Где ребенок?

Мы начинаем спускаться по лестнице, когда со стороны квартиры Меркуловых раздается щелчок замка и вслед за ним – глухое перханье. Надька тут же выхватывает из кармана удостоверение, а я уже, взметнувшись по ступенькам вверх, толкаю перед Меркуловой приветственную речь.