Николай Слесарь - Фактическая революция

Одним словом, теперь начиналась совсем другая жизнь, и я лишь мечтательно вдохнул полной грудью этот ароматный весенний воздух с примесью угарного газа и огляделся.

Мимо сновали редкие пешеходы, шурша шинами проносились автомобили. Туристы с фотоаппаратами, высыпав из шикарного автобуса, облепили набережную с традиционным видом. Велосипедисты проносились по обочине, лавируя между припаркованными машинами и машинами движущимися. Река, поблескивающая на солнце, меланхолично все текла куда-то. По реке против течения натужно полз грязноватый буксир с грузовой платформой, оставляя за собой сизые клубы дыма.

На сегодня была еще пара относительно важных дел, которые обязательно следовало сделать, а в остальном я был абсолютно предоставлен сам себе.

Зря только я так сразу набрал с собой своих вещей. Теперь с ними придется таскаться целый день через весь город. Мог бы спокойно оставить пока на работе. Ведь еще сто раз забегу по делу и без. И с друзьями как следует попрощаться, да и вообще. Видимо так хотелось побыстрее оборвать все эти связи и замести следы, что рациональное мышление не сработало.

Рационального мышления пока тоже совершенно не хотелось. Хотелось в противовес всему мыслить теперь абы как или не мыслить вообще. Мне явно следовало немедленно и всесторонне отойти в первую очередь от этой самой мыслительной деятельности.

Так что я плюнул на вещи, тем более что все они кое-как влезли в рюкзак и особо меня не обременяли, и ринулся в путь.

Решив про себя идти пешком и не лезть в, переполненный даже в это время дня, транспорт, я двигался исключительно никуда не торопясь легко и беззаботно, вспоминая лица коллег остающихся на работе, и как они не весело смотрели там на мои сборы.

Что ж, жизнь каждого из нас находится исключительно в наших руках, что бы там не говорили злые языки. Их там тоже особо никто не держит. Теперь вообще больше никто никого и нигде не держит. Человек перестал что-либо значить сам по себе в этой заново сбалансированной системе, хотим мы этого или нет. Не смотря даже на персональные заслуги и профессиональные качества. Редкие работающие до сих пор процессы словно шли теперь сами по себе, и необходимость что-либо решать и дополнительно производить отпала сама собой.

Но дела явным образом обстояли как-то не так. Не так, как хотелось бы мне, например. Да и не только мне. Иначе откуда бы взяться этому напряжению, словно повисшему в воздухе?

Несмотря на свой благоприобретенный пофигизм, даже я его чувствовал почти повсеместно, а некоторые под его воздействием теряли аппетит и здоровый сон в придачу. Так что это самое «что-то не так», появившееся еще будто бы прошлым летом, неминуемо должно было себя как-то проявить уже в самое ближайшее время. Тут уж без вариантов. Другое дело как именно проявить?

Но и обо всем этом я старался больше не думать. Об этом особенно. Отныне у меня были свои планы на свою собственную жизнь, и остальное более не должно было меня никак волновать. Принимать какое-либо участие во всех этих странных взрослых играх я более не собирался. Хотя бы до тех пор, пока обстановка не разрядится.

Все-таки странно, что мне было настолько совершенно не жаль покидать эту работу. Ведь это было изрядной частью моей персональной жизни. А раньше к тому же это место считалось довольно престижным и даже загадочным. Институт, занимающийся изучением непонятно каких проблем. Видимо настолько абстрактных или неявных, что уже изучал лишь само это отношение к материалу и вообще собственное существование как часть проблематики.

Сложность в самоопределении этого учреждения начиналась уже с его структуры. По-моему никто особо в это не вникал. Ясно было одно, что всем известный в городе ректор и есть тот самый главный наш начальник, которого мы, слава богу, видели крайне редко. Ибо и без него начальства на наши бедные головы хватало с избытком.

При иных обстоятельствах подобное место было бы для меня идеальным убежищем. Организация, непонятно чем и зачем занимающаяся, наилучшим образом оправдывает убожество собственных сотрудников, для чего скорее всего и существует.

Над головой тем временем неожиданно прогрохотал вертолет, временно вытесняя собой все остальные звуки вокруг. Прохожие как один посмотрели наверх, прикрывая рукой глаза от солнца.

Тем временем я вышел на мост и совершенно незаметно для себя достиг его середины. И только там в самой высокой его точке словно бы очнулся и с интересом огляделся. Все же любой мост имеет свою скрытую мистическую сущность.