Ольга Шевчук - Жди меня

– Спасибо.

Она положила трубку городского телефона и некоторое время молча стояла возле него в полном недоумении, совершенно сбитая с толку. «Какой ещё Волков? Какая Австралия?

Здесь явная ошибка! Но тогда откуда у этого Волкова так много сведений обо мне?..» Первой мыслью было рассказать о звонке Глебу, и она заглянула к нему в комнату. Глеб общался по скайпу с товарищем, на мгновение перевёл взгляд на неё и нетерпеливо махнул рукой: дескать, я занят, позже поговорим. Если хочешь навестить маму – сейчас это будет в самый раз.

Она вернулась на кухню, принялась собираться в поездку. Поставила в сумку термос с горячим бульоном; ещё не остывшие, аккуратно уложенные в миску пирожки с куриным фаршем. Добавила и сладкие – с яблоками. По дороге она ещё забежит в магазин, купит ряженку, как просила мама, и овощей. Поговорить бы по мобильнику с сыном, поделиться с ним неожиданной новостью, послушать, что скажет в ответ – да Вадик не любит, когда его беспокоят в рабочее время. Значит, надо рассказать матери о звонке и попытаться выяснить у неё, что это за история с Австралией, которую придумали телевизионщики.

Именно попытаться, потому что мама была на редкость скрытной женщиной, лишнего слова из неё клещами не вытянешь. Неудивительно – многолетняя работа в системе МВД, в паспортном столе, наложила отпечаток на её характер. До сих пор вспоминает, как уже в послевоенное время людей проверяли – и тех, кто воевал в партизанских отрядах, и тех, кого освободили из фашистских концлагерей, и особенно тех, кто жил на оккупированной немцами территории… Бдительные органы искали врагов и зачастую находили, даже через много лет.

Кира Борисовна сняла с вешалки свой серый пиджачок, чтобы его надеть, но вдруг остановилась, вспомнив одну давнюю фотографию. Бросив пиджак на стул, вернулась в комнату, достала из комода альбом с фотографиями, полистала. Снимок лежал на своём законном месте, аккуратно вставленный в прорези серо-синей картонной страницы. Две молодые семейные пары. Мама и её подруга Лида, обе красивые, особенно мама, и обе с мужьями. На маме и тёте Лиде сшитые у хорошего мастера платья с широкими ватными плечами, по моде конца сороковых годов, и кружевными воротниками. Волосы ниспадали до плеч, а передние пряди были уложены и приподняты с помощью заколок. Мужчины – папа и дядя Женя – в лётной военной форме. Они были неразлучными друзьями, летали вместе, одним экипажем, и на фронте, и после победы над Германией, папа – командиром, дядя Женя – штурманом.

Когда Кира была маленькой девочкой, она часто спрашивала у мамы, завидев в небе белый шлейф, тянущийся за советским истребителем:

– Это мой папа летит? Правда, мама? – и показывала пальчиком в вышину небес, где расширялся и таял оставляемый самолётом след.

– Конечно, дочка, ведь твой папа военный лётчик.

Однажды, ещё в детстве, Кира спросила мать, почему на этой фотографии у неё такой недовольный вид. Мама сдвинула сердито брови, как она всегда это делала, если ей что-то не нравилось, и выплеснула в сердцах:

– Если бы я знала, что Женька женится на Лиде, никогда бы их не познакомила!

– А что, тётя Лида такая плохая? – недоумевала Кира, не понимая, почему мама не одобряет выбор дяди Жени.

– Ты ещё слишком мала, чтобы об этом рассуждать!

Судя по голосу, было ясно, что мать злится и на дядю Женю, и на свою подругу Лиду, и больше не хочет отвечать ни на какие вопросы.

Кира Борисовна осторожно вынула фотографию, чтобы посмотреть, в каком году был сделан снимок, и обнаружила надпись, старательно выведенную маминой рукой:

«Я с Борисом Кришевским и Евгений Волков с Лидой. Май 1950 года».

«Вот это да! – несколько мгновений она ошеломлённо смотрела на фотографию. – Выходит, дядя Женя и есть тот самый Волков?!»

Смутные догадки начали копошиться в её душе… Эту фамилию мать никогда не произносила вслух, о штурмане своего мужа говорила пренебрежительно – просто Женька или, подчёркнуто официально, скривив при этом губы, – Евгений.

И Кире Борисовне вдруг вспомнился уже забытый эпизод из раннего детства, погребённый под ворохом других воспоминаний – связанных с событиями давно минувших лет и впечатлениями, которые они оставили.

В тот день мама забрала её необычно рано из детского садика и сказала, что их ждёт папа, и нужно торопиться, поскольку у него мало времени на эту встречу. Кира понеслась во весь дух, ведь с папой они не виделись целый год, а может, и больше, потому что, как говорила мама, он отправился на новое место службы в отдалённую лётную часть, расположенную где-то в Сибири. А мама не захотела с ним ехать, решила остаться в городе Днепропетровске, где они тогда жили. Как ни старалась бежать четырёхлетняя Кира в неудобных ботах, которые были ей велики и болтались на ногах, мама была гораздо быстрее, и девочка едва за ней поспевала.