Анастасия Малинская - Волшебницы тоже плачут

Анджи выглянула, приняла у кого-то заказ и опять нырнула ко мне.

– Лили, у меня для тебя есть две новости. Первая – он мне ужасно не понравился. И вторая – он не с девицей. То есть, не только с девицей. С ними еще двое детишек, которые называют Адамса папочкой.

– Что? Мой президент – примерный семьянин? Его бедная жена небось и не подозревает, где, с кем и КАК он работает!

– Хочешь, я подсыплю ему в пиццу слабительного? – заговорщически прошептала Анджи, и мы опять рассмеялись.

– Эй, очаровательные синьориты, здесь есть кто-нибудь? – послышалось сверху.

– Да, извините, я искала… сережку. Что вам?

– Огромную пиццу, бутылку колы и четыре стакана. И побыстрее, я привык получать от жизни все сразу, без промедлений.

***

– Без промедлений! Синьориты! Он что, итальянец?

– Ага. Дальний родственник Аль Капоне.

Я успешно пересидела под стойкой полчаса обеда семейства Адамсов, если не считать одного шумно-майонезного казуса с молодым официантом. Бейдж гласил, что его зовут Роман, роман очень спешил доставить два морских салата на третий столик и, споткнувшись о меня, хорошенько грохнулся. Мидии и креветки выпрыгнули на пол, посетители разом обернулись к стойке, но меня Роман не выдал. Славный парень, умеет хранить секреты.

Мы с Анджи пришли в любимый парк аттракционов и выстояли длиннющую очередь, чтобы попасть наконец на «чертово колесо». Отсюда, из кабины, Городок виден весь, как игрушечный. А еще тут очень романтично и всегда можно спокойно поговорить, потому именно колесо вошло в нашу с Анджи обязательную программу наряду с журнальным киоском, прокатом музыкальных дисков и катком. На коньках я, в отличие от подруги, еле стояла, но все-таки было очень весело.

Ветерок раскачивал кабину, а на западе садилось ярко-красное солнце.

– Как твой папа? – спросила я.

– Пишет, что через месяц его переведут. Будет раскрашивать цветы в тропиках.

– А ты очень по нему скучаешь?

– Да нет, я… привыкла уже. А почему ты спрашиваешь?

– Мой папа уезжает в Ирландию на полгода – учить маленьких эльфят танцевать.

– А как же физика? Профессор Страбэрс 10 лет подряд получал «Самого любимого учителя»! Помню, покажет на уроке что-нибудь откровенно волшебное, а потом просит ошарашенных учеников объяснить это законами физики. Но то, как он взглядом лампочки зажигает, всем возможным законам противоречит!

Когда на следующее утро я прибежала на работу, то вспомнила, что, убегая в спешке вчера, не оформила пропуск. Но ждать долго не пришлось – к зданию Ассоциации передо мной направлялась какая-то низенькая девушка в мини, и я вошла вместе с ней.

Энни сидела как всегда за своим столом с чашкой кофе и убитым взглядом. Может, я зря назвала ее дурой. Нельзя судить людей так категорично, у меня ведь жизнь, а не сказка, и не пьеса в духе классицизма, где герои четко разделяются на добрых и злых, умных и глупых. Между черным и белым есть что-то серое – как, например вот этот лак на ногтях Кайнд, лак, укрепивший во мне мысль, что милая секретарша впала в жуткую депрессию.

– Доброе утро! Что с тобой, Энни?

– Привет. Со мной все в порядке, с чего ты взяла, что…

– Энни! Знаешь, в шоколаде есть гормон счастья.

Я протянула новой знакомой конфету «Красный мак» и кинулась к лифту.

Наверху меня встретила Тоня, она попросила представиться, показала мое рабочее место и сообщила, что президент собирает всех сотрудников в конференцзале в 10.00.

Мой столик стоял довольно удачно у самого окна в большой комнате с еще двенадцатью такими же столами. Когда я уселась на мягкий крутящийся стул за компьютер, монитор загорелся, улыбнулся мне и подмигнул.

– Привет, меня зовут Лили. А ты тут давно? Ну и как работается?

Монитор продолжал тупо улыбаться, и я поняла, что обрести друга в лице этой машины мне не удастся. После я зарегистрировалась, нашла в почте сводку новостей, согласно которой соотношение Добра и Зла в мире составляло 48:52, пообщалась в чате со своим любимым покойным музыкантом Джоном Ленноном и попросила у Булгакова рецепт крема Азазелло, которым он без промедлений щедро поделился. Остальные 12 волшебниц к этому времени уже собрались и спорили, какой из 666 известных любовных приворотов наиболее действенен. Интуиция подсказывала мне, что все они в кого-то безответно влюблены, причем этот кто-то не кто иной, как сам мистер Адамс. Да, пожалуй, что-то в нем было. Но не до такой же степени! Скоро спор чуть не превратился в драку, но тут с видом победительницы распахнула дверь Тоня: