Алевтина Вишневская - Одинокие чудеса

Когда мы там пойдем кататься на карусели?

июнь’16

Моим городом правят сновидения и ветра. До Вселенной мне, может, далеко, но знаешь, время от времени она появляется из ниоткуда. Бредешь себе по улице, кутаясь в любимую куртку, смотришь на звезды – а там тысячи маленьких огоньков связаны белесыми нитями. Серебристый свет так высоко и в то же время так близко. И понимаешь, что вокруг целая Вселенная. Ты, конечно, об этом знаешь: в школе там рассказывали и в книжках писали, но то была лишь чистая теория, а здесь – вот она, обнимай скорее.

Вселенная есть.

В осколках звезд на подоконнике. В твоих руках, когда ты поправляешь мне капюшон и шапку. В моих бессмысленных бестолковых текстах. В ночных прогулках. В пробуждениях в чужой, но родной квартире. В любимых часах. В кофе, кофте и тетрадке с проектами (я никогда не успокоюсь).

Сколько бы мне не было лет, какое бы не наступило время года, в моем городе будут сны, ветер и твои руки.

июнь’16

Летом шестнадцатого года все было по-другому. Другие мысли, другие тексты, другое ощущение жизни.

…пеку пироги с вишней, впадаю в детство, клея переводные татуировки на запястья, холодными вечерами таскаю огромные свитера, болтаю с псом, редачу тексты, любуюсь рассветом, плывущим по улице в три утра, и засыпаю счастливой.

Отдельная категория писем – истории двух людей, которые выдумали друг друга.

Знаешь, я всегда думал, что жить у холодного моря – это здорово. Там красивые грозы и хмурые облака, там лютуют ветры, зато можно круглый год носить теплые кофты и пить чай. Я всегда думал, что это здорово и романтично.

Я живу у моря, уже месяц болею: кашляю и температурю, не спасают ни чай, ни таблетки. Не знаю, как еще нужно извратиться, чтобы Вселенная послала тебя мне на спасение. Сначала, конечно, придумала, потом послала. Не нужно, чтобы у тебя в глазах мерцали звезды, и волосам совершенно необязательно пахнуть степными травами – это ведь лишь поэтическая выдумка. Когда любишь человека, звезды появляются сами собой.

Так что, где бы ты ни была и как бы ни выглядела, сочиняйся и приходи. Только возьми, пожалуйста, шарф: жизнь обещает еще много штормов.

Приходи, пожалуйста.

Посиди на веранде, покури. Куртку мне отдай, как настоящий джентльмен: ночи летом холодные, а я в тонких платьях таскаюсь (босиком, с распущенными волосами – да-да, как привидение, а скорее, как киношная «хрупкая и нежная девочка» – простужусь вот скоро, буду знать). На звезды посмотрим, помолчим. Ладно, веранды у меня нет, но, будем честны, тебя у меня тоже нет: ни фотографии, ни телефона, ни адреса почтового – ничего.

Я все думаю, что нужно сделать, чтобы Вселенная нас свела. Бумажку с желанием в шампанское бросить? Подвиг какой-нибудь совершить? Или замуж выйти за нелюбимого?

Раз у нас ничего нет, и нас нет, мечтать я могу о чем угодно. Так что все: ночь, веранда, ты, я, куртка, сигареты. Да будет так.

Меня нет. И тебя нет.

Но когда в небо взмывает бумажный змей, мы сидим где-то на краешке, солнце жжет его крылья – мы падаем и учимся летать.

Ты не думай, что это правда. Я просто иногда грущу, выхожу на веранду дома с чашкой чая, представляю, что ты его заварил, дом – построил, а на моих плечах твоя куртка. И так бывает обидно и одиноко, что наши звезды друг другу совсем чужие, думаю – их наверно просто нет. И нас нет: ни меня, ни тебя. И вообще все в этом мире рисуется и стирается волшебным карандашом из детской книжки.

…на одной из ее страниц ты лежишь головой у меня на коленях, я смотрю на звезды и не знаю, кем мы станем завтра. Просто кто-то рисует картины, новые, каждый день.

В чем смысл писем?

Расскажи мне, пожалуйста, что-нибудь красивое. Расскажи о том, как солнечный свет мешается со звездами и перламутровым светом растекается по краям листа. О том, что каждое слово – голос и улыбка, каждая черточка – дрогнувшая от воспоминания рука, каждое криво/сносно сшитое предложение – лишь способ удержаться от «скучаю» бесчисленным количеством раз на лист. О том, что письма карамельными нитями оплетают города, что слова летят сквозь километры, обнимают и греют лучше тех, кто обнимает ощутимо-бесчувственно, что нити никогда не рвутся. О том, что письма не горят и хранят целые вселенные и тысячи несказанных слов сквозь неразборчивый почерк.

Расскажи мне хоть что-нибудь. Я так устала придумывать эту жизнь одна.