Анатолий Тепляков - Под знаком водолея

Жевать деликатесное угощение Францевны без отвращения было невозможно. И я схитрил. Резал вымя мелкими кусочками и, не пережёвывая, глотал их. Бабуля с восхищением смотрела на меня, будто я был факиром и глотал шпаги.

– Я же говорила – деликатес! Пойду нашего гуляку подниму!

Несчастный Мишка! Он ещё не знает, какое испытание ждёт его!

В сопровождении весеннего солнца я поднимался по Советской улице. Вдоль тротуара от решётки к решётке бежали мутные, от мазута светящиеся перламутром ручьи. Они совсем не походил и на мартовские ручьи дома, в Василевичах. Там весеннему паводку вольготнее, чем в большом городе. В Гомеле ручьи со всех сторон зажаты асфальтом и бесследно пропадают, просачиваясь в решётки.

Мое босоногое детство! Когда оно пролететь успело?! Ещё вчера, казалось, бегал за ручьём, а сегодня вот вышагиваю важно по грязному тротуару постигать медицинские науки в училище. Хотя какие сегодня науки?! Голова совсем другим набита. Заманчивое предложение вчера сделал Мишка, а сегодня подтвердил его. Мы идём вечером в гости к его даме сердца. Вот именно – к его. А чего я распетушился, чего пёрышки чищу? Я ведь пойду всего лишь за бесплатное приложение, вроде как Санчо Пансо. И всё же какое-то щемящее, мягко щекочущее под ложечкой предчувствие не покидало меня. В душе я ждал этого вечера, как бы на что-то надеясь.

Очень нудными сегодня выдались занятия в училище! Будто сонные мухи, сновали по аудитории преподаватели, объясняя темы тягуче, неторопливо; сонными ленивцами слушали их студенты. Или это для меня так нудно тянулся день – всё это от моего восприятия окружающего мира? Я что-то пробовал писать в конспектах, но то и дело отвлекался, покидая на время эту бренную землю и серую реальную действительность с сумеречной аудиторией, назидательными преподавателями, шелестящей и шепчущей тишиной. В какие небесные выси возносили меня мои невинные грёзы? О чём мне мечталось весной 1965 года?

О том, о чём мечтает молодость. Конечно же, о любви.

Эх, если бы не Мишку ждала сегодня в гости неведомая Зойка, а меня! Уж я-то смог бы подарить ей нежности и страсти гораздо больше, чем избалованный женским вниманием ловелас Мишка.

Ну вот, опять начал накручивать себя. Выше нос, Анатолий Тепляков! Впереди у тебя целая жизнь. И наверняка, будет в ней место и твоей Антигоне. Может быть, и не одной.

Наконец, последний звонок. Я даже вздрогнул от неожиданности. Город поглотил меня, растворил среди подобных мне человечков, и я забыл о своих комплексах. А вечером… Вечером я пойду любоваться чужим счастьем.

В комнате квартирантов – так называет наше жилище Францевна – царил беспорядок. Ну, конечно! Разве может быть иначе, когда Мишка собирался на свидание?! Он обладал поразительной способностью оставлять за собой «бардак». Стоит ему прикоснуться к чему-либо в комнате, на кухне, в коридоре – и всё перевёрнуто вверх тормашками. Настоящий изначальный хаос! На кровати валяются брюки и сорочка, грязные носки разбросаны, как специально: один на стуле, другой у его ножки. На столе – закопченная, невымытая кастрюля, огрызки хлеба и шелуха семечек. Начнёшь сожителю выговаривать – что с гуся вода. Уберётся по вершкам – и не приставай.

Но сам-то Мишка вышагивает по комнате гоголем-щёголем: не то артист, не то жених под венец. Костюмчик отутюжен, белая рубашка сияет, как первый снег на солнце, галстук повязан по последней моде, туфли начищены до блеска зеркала. За своей внешностью и костюмом Мишка ухаживает с болезненной ответственностью. И в то же время, если бы в моде у девчат была небрежность и неопрятность, он превзошел бы в этом беспризорника.

– Жрать бабкино пойло ты не будешь? – задал вопрос Мишка, и сам же ответил на него. – Правильно. Советую оставить сто процентов объёма желудка для деликатесов моей будущей тёщи!

Есть хотелось так сильно, что кишка с кишкой перестукивались, а желудок готов грызть спинные позвонки. Но Мишка, пожалуй, прав. Иногда стряпня Францевны годилась разве что для голодного пса. Съесть её обед, а потом идти на званый ужин, значит тронуться умом или совершить зверское преступление против своего молодого организма. Проглотив слюну, я без особого сожаления отвернулся от кастрюли.

– Пошли, что ли, мой верный и закадычный друг! Вас ждут великие дела, граф Тепляков! – Мишка натянул на себя свой щегольской болоньевый плащ с регланами на спине.

– Однако, вы хват, герцог Антипенко! Сам нарядился, как новогодняя ёлка, а мне и рубашку сменить не даёшь! – возмутился я. – Или ты тащишь меня в гости, чтобы выгодно оттенить свою неотразимую личность?