Vadim Pudin - Белела роза на морозе. Или романтическая история о том, как рождаются стихи

Я последний из людей,
Страсть питал всегда быть первым.
Я отъявленный злодей,
Порчу близким людям нервы.

Я порочен, я тщеславен,
И любовь моя корыстна,
И меня порой недаром
Называют эгоистом.

Показать хочу, какой я
Умный, добрый, щедрый, смелый,
А на деле – трус последний,
Жадный, глупый, неумелый.

Хвастовство и лицемерье —
Мое верное оружие,
Только глупости все это,
Правда выплывет наружу.

Смоет грим и снимет маску,
Сбросит яркую одежду,
И останусь я, как в сказке:
Гадкий, голый, злой невежда.

Я очищусь и умоюсь,
Припояшусь белой тканью
И пойду бродить по свету,
Отражая мироздание.

Буду честен, чист и светел
И разрушу заклинание,
И любовь моя при этом
Источит благоухание!

Очи долу опустив,
От стыда стою сгорая.
Взгляд смущенно потупив,
На нее тайком взираю.
Полно страсти и смятения
Сердце, кровью обливаясь,
Груди сковано стеснением,
Нервно бьется надрываясь.

И томится, и рыдает
В нем душа моя больная,
Только ум мой понимает,
Потерял дорогу в рай я.
Обращусь с молитвой к Богу:
Ты верни покой мне в душу,
Укажи, Господь, дорогу,
Я ведь клятвы не нарушил.
Я остался верен слову,
Данному перед тобою
Под венчальною короной
Над моею головою.
И сдержу его до смерти,
До последнего дыхания,
Не роняя своей чести,
Стойко вынесу страдания.
Расколю в груди я камень,
Разметаю все осколки,
Разожгу внутри я пламень
И спалю свои пороки.
И на чистом, светлом месте
За высокою стеною
Огражденное от страсти
Встанет сердце плотяное!

Я один во вселенной. В кровати лежу
И на звездное небо с тоскою гляжу.

Светит месяц в окно мне растущей луны,
И гнетущие душу рождаются сны.

Нет покоя на сердце, терзается страстью,
В рай захлопнулись дверцы, преградили путь к счастью.

Я ведь слаб, человечек, из праха рожденный,
Не готов к жизни вечной, Тобой сотворенной.

Ты прости меня, Боже, очисти мне сердце,
Укажи мне дорогу, открой свои дверцы.

Исцели мою душу, верни мне покой,
Я обрел свое счастье, мне не надо другой!

А у меня отец игрушку отобрал.
Сказал: «Смотри, юнец, чтоб я не повторял,
Что для тебя она опасна и вредна!»
А мне она нужна, приятна мне она.

Причем, сказал «нельзя», а сам ведь не убрал,
И вижу ее я, могу к ней подойти,
И взять, и унести,
Но я ведь слово дал!

Послушен я во всем, отец же мне не враг,
К тому же помню я его большой кулак.
Он к носу мне поднес, спросил: «Чем пахнет, а?»
Не понял я вопрос, но вспомнил петуха,
Ему отец грозил, а после в щах сварил.