Игорь Кокарев - Диалоги о ПРОКе. Восемь дней в июле 1987-го

Какое счастье, что за нами все-таки стоял Союз кинематографистов! Правда, вскоре обсуждение наших революционных предложений раскололо и секретариат Союза. Виктор Демин, например, выдвигал в качестве своего идеала аскетичный западногерманский фестиваль, где все происходило в исключительно рабочей обстановке профессиональных просмотров. Элем Климов же опасался, что нам не хватит ни средств, ни материалов, ни вкуса, и в результате все будет отдавать дешевой провинциальной помпезностью.

Все возражали против идеи гласности работы жюри, приведя в пример показательную секретность Каннского фестиваля, где члены жюри священно действовали под охраной полиции на изолированной территории далеко от центра города.

Грандиозный план преобразования центральных площадей Москвы в Диснейленд и организацию ночного праздника с фейерверком на Москве-реке перед гостиницей «Россия» придумал неистощимый на выдумки самопровозглашенной гениальный театральный режиссер Вячеслав Спесивцев. Кстати, его первого посвятил я в идею развернуть ММКФ лицом к столице. И он сразу начал фонтанировать. Его поддержали многоопытные в массовых праздниках эстонцы, но Оргкомитет отверг эти предложения сразу, выдвинув в качестве главного аргумента приближающийся фестиваль Индии в СССР. Он планировался примерно в то же время.

Что касается открытия и закрытия МКФ, то это было уже поручено директору Дома кино В. Ходыкину, человеку присланному на эту должность прямиком из Госконцерта. Довольно быстро от наших предложений остались только ПРОК и Клуб киноклубов. За Клуб киноклубов мы были спокойны, так как здесь сразу объявились истинные энтузиасты – киноклубники призыва 60-х годов. Эти могли все. За нами же теперь остался только ПРОК.

Г.:Но, как ты помнишь, против него восстала администрация Дома кино. Мало того, что ПРОК ломал ее виды на фестиваль, то есть на программу просмотров, которые всегда приносили живые деньги. На нее возлагалась ответственность за техническое обеспечение наших затей, что означало и работу техперсонала и дополнительные расходы. Все это активно не нравилось директору Дома кино.

К.:Его можно понять. Ему в обоих случаях никакой радости: хорошо получится – не он придумал, а плохо получится – ему отвечать. Куда проще и даже как-то солидней высказать свои весомые скептические замечания, защитить при этом государственный интерес и в конце концов его именем все и развалить. Одни твои предложения кардинально преобразить холлы и фойе в игровую площадку, создать в Белом зале новое пространство, для чего убрать ряды кресел в партере, постелить ковры и расставить круглые столики с легкими креслами, соединить зал со сценой, распахнуть все двери и добавить пару буфетов могли свести с ума любого хозяйственника. Оно и вызвало бурю негодования и возмущения. И вот он, приговор: ваши безответственные действия наносят Союзу огромный материальный ущерб! Что это еще за бред, раздевалку переделать в дискотеку? А Белый зал превратить в какую-то «трансформируемую» среду для общения, концертов, конференций, просмотров, танцев, приемов? Да, мы знаем про трансформации пространства заграницей в крупных гостиницах, где концертный зал превращается в банкетный и потом в танцевальный, но Союз – не гостиница!

Г.: Сомнения секретариата достигли пика, когда администрация Дома кино в очередной раз предоставила технические доказательства непоправимого ущерба, который нанесет зданию демонтаж 13 первых рядов кресел в Белом зале. Мне пришлось представить расчеты своего знакомого инженера. Тогда появился новый мощный аргумент у нашего оргсекретаря, распорядителя средствами Союза:

– Нет средств на приобретение круглых столов и кресел, – заявил Клим Лаврентьев.

– Возьмем напрокат! – отбивались мы. Через несколько дней:

– Нигде нет 30 одинаковых столиков! – рапортовал завхоз Дома кино.

– Найдем в Центре международной торговли‚ – подсказывал кто-то из уже сформированного Штаба. И спустя три дня действительно привозил столы.

У дирекции уже готов новый аргумент:

– Нельзя демонтировать ряды стульев, потому что их некуда складывать. В доме нет места, куда можно их временно убрать.

И решение секретариата о переоборудовании зрительного зала снова откладывается. А до фестиваля между тем уже остается всего две недели. Уже завален картоном и красками небольшой конференц-зал, там днем и ночью клеят свои причудливые декорации дизайнеры, а мы еще не знаем, получим ли Белый зал. Ну сколько может быть аргументов «против»? Два, десять? И ни одного конструктивного предложения, только странные, почти сочувственные улыбки… До нас, наконец, доходит: это настоящий саботаж!