Адвоинженер - Две части целого

– Почему?

– Усилий много нужно делать – поддерживать небосвод, так сказать.

– С дуба рухнул, какой еще небосвод?

– Понимаешь, свои желания я исполню быстро, благо их у меня немного – выпивка, бабы, фарт. Можно сказать, уже исполнил.

– Что с того, я против баб ничего не имею.

– Не, дорогой, не примазывайся. Тебя создали со смыслом, поэтому ты обязан.

– Кому, Витя, кому и чем?

– А хоть бы и мне, нам, всему двору – мы за тебя болеем. Согласись, будет глупо, если ты по моим стопам пойдешь. Или по Жоркиным. У тебя шанс.

– Какой еще шанс?

– Прожить другую жизнь. Или свою, но по другому – не идя ни у кого на поводу, самостоятельно, своей головой.

– Допустим, ты прав и слова твои сбылись – я живу своей головой. И что, без баб, карт и выпивки – только головой?

– Но с достоинством.

– Ой, я вас умоляю, кто бы говорил.

– Да пойми ты, желание – это так, на разок-другой. Одна баба, две бабы, потом женишься и станешь как все. Нет, тут другое. Вот если сам что-то сможешь – ты человек, понимаешь.

– Что смогу?

– Смысл найти, равновесие, правду, совесть, короче, слово свое сказать.

– Витяяя, не пей больше, очень прошу.

– Дурак ты, Влад, дурак и не лечишься.

– Сам дурак!

– Значит так. Жорка, когда мы с Симой у него на свиданке были, велел передать, чтобы учился хорошо и отца слушался. Отец у тебя – голова. Не веришь, спроси у Симы.

Глава 5. «Уроки»

В сентябре семьдесят седьмого добавился новый предмет – начальная военная подготовка, соответственно, новый преподаватель – полковник в отставке Алексей Петрович Цыганок, который рассказывая об оружии массового поражения, утверждал, что альфа, бетта и гамма-частицы разлетаются со скоростью миллиард километров в секунду.

Еще он не мог понять, как можно ходить неаккуратно подстриженным, носить не одноцветный костюм или пиджак не в цвет брюкам.

Разок я выпендрился, и заявился в пиджаке в крапинку. В принципе, пиджак был бежевым, но встречались разноцветные прожилки, поскольку его пошили в одной из стран восточной европы – такой, знаете ли, народно-демократический пиджачок, но немного игривый, и этим посягающий на строгие основы коммунистической морали.

Именно в этот день мы сорвались с уроков.

Уже на выходе из школы, буквально за пару шагов, нас застукал Цыганок.

Он не спеша подошел, взял меня за лацкан и громко, нараспев спросил: «Вл-а-а-д, п-а-а-чему пидж-а-а-к?». Затем широко улыбнулся, сделал воинский разворот кругом и ушел с гордо поднятым офицерским достоинством.

Относились к нему хорошо, поскольку человеком он был веселым, добрым, более того, душевным.

Например, выступая против дилетантского, а на самом деле, нашего исполнения современных танцев – тех самых «медляков» и «шейков», поведал, как сам учился танцевать: вальсируя по четыре часа в обнимку со стулом вокруг общежитского стола под патефон.

Или, как участвовал в запуске ракеты земля-воздух: «Помню, летом дело было, на полигоне в Казахстане. Петляя как заяц, ракета догнала и поразила заданную цель, а мы, стоящие внизу, закричали ура, и тут же в воздух полетели ушанки, телогрейки.»

Ну как можно плохо относиться к бывшему полковнику, который танцует со стулом, не выносит цветных пиджаков, не знает теории относительности, а летом носит ушанку и телогрейку.

Под конец девятого класса Петрович привлек нас к участию в зарнице. В порядке подготовки, мы вместе вышли на школьный стадион, где он сходу предложил посоревноваться на турнике.

В свои пятьдесят семь, полковник подтянулся восемь раз, а я и мои друзья – около двадцати. После этого Цыганок нас зауважал и впредь ставил преимущественно пятерки.

Разумеется, не обошлось без инцидентов.

В середине десятого класса мы ярко набедокурили – шумно подрались с местными, попались на курении и пропустили неприлично много уроков, в связи с чем у педагогов и комсомольского актива накопились претензии, обсуждение которых вынесли на расширенный педсовет с участием родителей – дабы те послушали о своих деточках-раздолбаях.

Впоследствии выяснилось, что на совете многие выражали серьезное недовольство таким поведением и даже грозили исключением из комсомола.

Но один участник процесса все-таки вступился за провинившихся – и, конечно, это был Алексей Петрович.

Он сказал так, – да, мальчишки ершистые, активные, злые на язык, порой нарушают дисциплину, иногда покуривают, дерутся и дерзят, но, – повысил голос Цыганок, – им же Родину защищать!